вообще конечно

Тут, наверное, всем известно стихотворение Пригова о Пушкине, которое заканчивается строфой.Во всех деревнях, уголках бы ничтожныхЯ бюсты везде бы поставил егоА вот бы стихи я его уничтожил – Ведь образ они принижают егоХотелось бы, наверное, чтобы с Навальным случилось что-то подобное. Чтобы все его речи, письма, эфиры, все дела, акции, фильмы и даже борьба с коррупцией позабылись, по крайней мере позабылись как нечто, требующее самостоятельного внимания. Но чтобы при этом остался образ бесстрашного, своенравного и свободного человека, готового отдать жизнь за то, что он любит. Было бы даже здорово, если бы образ этот в народных рассказах оброс какими-то совсем уж фантастическими деталями, вроде нечеловеческой силы, способности читать мысли или умения левитировать — от этого он стал бы только живее и реальнее. В мире, где всё подчинено и объясняется непреодолимыми обстоятельствами или чьим-то корыстным интересом, очень нужен человек способный самой своей личностью показать, что в полной мере распоряжаться жизнью, не предавая при этом себя, можно даже в бетонной тюремной коробке за полярным кругом на краю собственной гибели.

(не задано)

Небо сегодня такое, будто всё человечество спряталось под огромной кроватью, на которую лёг толстяк. (из дневника наблюдения за облаками)

Когда Бааль Шем, основатель хасидизма, должен был выполнить какую-либо сложную задачу, он уходил в определённое место в лесу, разводил костёр, произносил молитвы, и то, что требовалось, сбывалось. Когда, спустя поколение, Магид из Межерича столкнулся с похожей проблемой, он удалился на то место в лесу и сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, но мы умеем произносить молитвы», — и всё сбылось согласно его желанию. Ещё одно поколение спустя, когда в схожей ситуации оказался рабби Моше Лейб из Сасова, он ушёл в лес и сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв, но мы знаем это место в лесу, и этого должно быть достаточно». И этого в самом деле оказалось достаточно. Но когда сменилось ещё одно поколение и с такой же трудностью столкнулся рабби Исраэль из Ружина, он остался в своём замке, сел на свой позолоченный трон и сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв и не знаем даже того места в лесу, но мы можем рассказать историю обо всём этом». И опять же этого оказалось достаточно.Гершом Шолем

Ценю спонтанную поэтику грамматических пособий (про букву ﻩ).