Axtert

(не задано)

В те годы, на фоне глубокого эмоционального потрясения, вызванного двумя катастрофами, и продолжающейся экономической рецессии, такой путь действительно казался единственным спасением, поэтому многие приняли философию «бесконечной повседневности» как руководство по жизни. Теперь катастрофы, расширенные по логике Миядая до актов обычной бытовой человеческой агрессии, становились лишь редкими аномалиями, которые если и происходили, то по воле богов, а не людей. Однако не прошло и пяти лет, как нация начала сталкиваться с последствием такой жизненной философии – последствием, которое было практически неизбежным, учитывая уже имевшийся опыт взаимодействия с историями о «сотрудничестве после ядерной войны». Люди даже не осознали, что, поскольку отправной точкой «бесконечной повседневности» и способом избавления от страшной неопределенности стало «бегство от травмы», то в следствие этого и каждый новый день будет ощущаться как будто «непрожитым» и словно «потерянным». Однако, не желая или даже опасаясь описывать возникшее душевное состояние печальными и болезненными причинами, для обозначения этого последствия было выбрано гораздо более простое и иронично «повседневное» слово – «скука».В произведениях нулевых (особенно в ранобэ) вы не раз встретите персонажей, так или иначе ведущих рассуждения о «скуке себя» и «скуке мира» (та же «Харухи», «Подвиги школьного совета», «Зарэгото»), где развернуты пространные размышления о том, как решить эту дилемму – продолжать жить в мире без конфликтов, но одновременно преодолевать чувство неудовлетворенности собой и окружающей действительностью.

Обложка книги «Живите бесконечной повседневной жизнью» за авторством Миядая Синдзи

Все это и приводит к основному тезису гипотезы: в мире Харухи Судзумии землетрясения никогда не происходило. Или, точнее, оно все же было, но Харухи с помощью своих божественных способностей смогла его «отменить».Отсутствие в романе упоминаний о последствиях разрушений, конечно, не является доказательством, да и сам автор никогда этого не подтверждал (но и не опровергал), однако на то это и гипотеза, а не теория. Но если предположить о том, что гипотеза действительно правдивая, то что тогда эта информация может дать для более глубокого понимания «Харухи Судзумии»?Чтобы ответить на этот вопрос, я напомню вам о том, какие типы историй были распространены в Японии к концу прошлого столетия. В начале 80-х, когда экономический рост начал замедляться, система образования ужесточалась, а кредитная задолженность росла, у многих в Японии появилось ощущение стагнации: «мы достигли вершины истории и дальше двигаться некуда» – примерно такие настроения витали в социальной атмосфере тех лет. Именно тогда «большие нарративы», ранее господствовавшие в коллективном воображении нации, окончательно рухнули (об этом можно почитать здесь), и в поп-культуре прочно закрепились два типа историй: истории о «сотрудничестве после ядерной войны» (kakusenso go no kyodosei) и истории о «повседневности без конца» (owaranai nichijo).Первые сводились к тому, что «раз уж мир достиг стагнации, то единственное, что может его спасти – это апокалипсис», вторые же – к тому, что «раз уж мир достиг пика развития, то следует этим наслаждаться и продолжать жить обычную мирную жизнь в прекрасной эпохе уже наступившего будущего». В поп-культуре эти два пути выражались, например, «Акирой» и «Несносными пришельцами» соответственно, и в 80-х между ними продолжал сохраняться относительно устойчивый баланс.Однако после землетрясения в Кобе и теракта в токийском метро этот баланс резко изменился: фантазии об «апокалипсисе, который спасает мир», стали слишком опасными, поэтому первый тип историй утратил популярность, а второй, с его представлениями о «прекрасной эпохе наступившего будущего», не вписывался в «ужасное настоящее». В качестве альтернативы японский социолог Миядай Синдзи в 1995 году предложил новую контр-концепцию – «бесконечную повседневность» (owarinaki nichijo). Ее суть состоит в том, что любые надежды на светлое будущее рано или поздно превращаются в «желание разрушения во имя спасения», поскольку это счастливое будущее так и не наступает. Ведь те, кто стремится что-либо изменить, неизбежно разочаруются и придут к идеям радикального обновления мира или, что более реалистично, причинению бытового вреда себе и другим. Поэтому единственным выходом для людей остается жить в «бесконечной повседневности» без ярких ожиданий и надежд на будущее, – наслаждаться сегодняшним днем, не задумываясь особо о завтрашнем. Все эти идеи Миядай изложил в своей книге «Живите бесконечной повседневной жизнью», вышедшей в 1995 году после теракта, и та стала в Японии бестселлером.

В «Харухи» же ситуация немного иная. В оригинальном романе однозначно упоминаются места, построенные на территориях, пострадавших от разрушений – например, библиотека Китагути (ее посещают Кён и Нагато в третьем эпизоде аниме), однако никаких прямых упоминаний о землетрясении нет. Про ту же библиотеку в ранобэ сказано лишь то, что та «была построена в соответствии с административным планом» – без намека на то, что была возведена в 1995 году на месте пострадавшего торгового квартала. Других же следов разрушений, не восстановленных временем, в отличие от «Побега из школы», в тексте «Харухи Судзумии» не встречается вовсе.