между приговым и курехиным

Коллеги из Собаки.ru написали про грядущую лекцию (завтра в 20 часов!), которая посвящена застольям и вечеринкам Эдуарда Лимонова, в своей гастрономической подборке

Арсений РовинскийНесколько текстов из цикла «Все стихотворения Резо Схолия»кинжал мне одолжили иноверцызане любые открывал я дверцысолёных дев мадерой угощална белой стрекозе летал в Форосетеперь вокруг Савёловский вокзалв долине дикой средь медведь и скалпод снегом я фиалку отыскал***гоча снится сам себе но горы другиене такие белые на вершинах не такие крутыекак бы полые горы то есть внутри пустыеможет быть это сочи или где-нибудь недалеко от сочина тропу выбегает лисичка серая и хвост у неё корочечем у местных лис на чуть-чутькороче хорошо умереть во сне просыпаясь думает гоча***до чего ты дошёл Бурахович говорит Саморджанв твоём лифте имя твоё процарапано в неприличном контекстечас дня Бурахович а ты совершенно пьянлучше уйди Саморджан говорит Бураховичтебя дурака в 99м не смогли откачать а я ещё раньше уехали собственный дом и главноеникакого лифта***перед входом в ботанический сад покупает бутылку белого вазисубанипод лавкой всегда дожидаются несколько свежих грецких ореховпри этом его истории достоверныбешеный огурец Ecballium elaterium одна из любимых тем его лекцийплюющийся семенами на десять и более метров Морис Метерлинк замечал:это действие столь необычно как если бы нам удалосьспазматическим резким движеньем выбросить все наши органы кровь и сосуды

Сергей Курёхин рассказывает, как сознательно начал менять свой гороскоп

Михаил Айзенберг:Если принять (по Мандельштаму), что искусство — игра детей с Отцом, то понятно, что тут никак нельзя что-то камуфлировать или обманываться самому. Нам необходимо знать, в какую игру с нами играют. И понять, за кого нас держат. Да и идет ли она, эта игра, может, давно кончилась?Что делать художнику в уснувшем времени? Главный (хотя и отрицательный) пафос нашего существования в том, что с нами ничего не происходит. Давайте сравним, сколько разных эпох прошло в период с 1915 по 1930 годы, и как почти ничего не изменилось с 72-го по 87-й. Сегодняшний тип художника соединяет творца и творение. С ним что-то творится, над ним творчески работает его время, а он успевает поворачиваться, преобразуя работу времени над собой в собственную работу. (Если говорить о поэте, то он, как мне кажется, моделирует эту ситуацию, переводит работу над собой в свою работу с материалом. Он демиург, находящийся в чьем-то подчинении: та работа подсказывает ему род и характер этой. То есть в идеале поэт и его слово должны были бы слиться.) И отчасти, только отчасти можно перекрыть общий застой личной активностью. Наверное, поэтому люди и уезжают: чтобы оказаться в ситуации, которая помимо их желания вызывала бы на действия и решения — на перерастание самих себя.

Совместно с каналом «И тут и тамиздат» мы запустили рубрику о первоизданиях представителей неофициальной ленинградской и московской культуры за границей. Вот, например, воспоминания Андрея Битова о первом зарубежном издании романа «Пушкинский дом»:«Мне действительно однажды вернули не мой экземпляр, это был "Пушкинский дом", но незнакомая машинка. Короче говоря, это была эпоха самиздата, он ходил, гулял, я понимал, что он уплыл. Тогда я отдал его Карлу Профферу с тем, чтобы хотя бы текст рукописи был у него, но не разрешал ему печатать. Условие было такое, чтобы он подготовил английский перевод, чтобы выпустил только одновременно с английским. Поскольку я понимал, что английский перевод – это долгое дело, спокойно и жил. Жил, жил, потом вдруг, как в шпионском фильме, мне позвонил какой-то посольский и сказал, что надо встретиться. Я только что вернулся из Болгарии, собирался, может быть, поехать в Америку, потому что у меня был накоплен послужной список уже – это значит командировка в соцстрану, туризм в капстрану. При лояльности можно было по этой лесенке забраться.Такой счастливый я встречаюсь с этим американцем, мы стоим где-то около Университета, он раскрывает портфель и вынимает книгу, я вижу – "Пушкинский дом". Это чувство я, конечно, запомнил на всю жизнь, потому что я не ждал абсолютно в этот момент. У меня сначала, конечно, оборвалось сердце со страху, тем не менее, я схватил книгу в руки. Во-первых, она была золотая с кровью. Ни за какие деньги бы я не вообразил будущую обложку, плати мне хоть миллиард долларов, не угадал бы. Красивая».Если у вас есть какие-то потрясающие истории или материалы, которыми вы готовы поделиться здесь — напишите мне об этом.