Капитан Фалькас: заметки китайского преподавателя

Быт сельского духовенстваОтец Страхова священник Николай Николаевич Страхов и мой прапрапрадед священник Федор Степанович Озеров были друзьями, однокашниками, соседями и свояками － женаты на родных сестрах. Когда моего прапрапрадеда постигла беда － он погорел － первым, кто пришел на помощь, был о. Н. Страхов. На страницах церковной прессы его письмо предшествовало письму самого Озерова. Вот что писал о. Н. Страхов (цитирую по «Херсонским епархиальным ведомостям», №23 за 1871 г.):«Из Можайского уезда.1871 года, августа 31 дня, в селе Елманове, Можайского уезда, Воскресенской церкви, состоящем из храма и домов священно- и церковнослужителей, вспыхнул пожар. Загорелось сначала в доме диакона, но потом довольно сильным ветром огонь быстро стал разноситься и на другие дома; не прошло и 10 минут, как вся слобода (4 дома) объята была пламенем. Вследствие такого быстрого распространения пламени, самая ничтожная часть имущества священно- и церковнослужителей была спасена, погоревшие семейства все, можно сказать, разорились, но особенное сожаление и сочувствие вызывает семейство священника. Священник прихода села Елманова, прихода, без преувеличения, беднейшего, имея большое семейство (12 человек детей), и до сего прискорбного случая жил бедственно, и если находил средства к существованию, то только благодаря своим неусыпным трудам и заботам. Теперь же, не имея своего пристанища, следовательно принужденный жить с большим семейством на квартире, － лишившись последних средств к существованию (нужно еще заметить, что в нашем краю нынешний год － неурожай), священник находится в самом крайне бедственном безвыходном положении.Кто был на пожаре, у того невольно терзалось сердце, смотря на священника и жену его, окруженную десятком детей, проливающих горькие безотрадные слезы. Надеясь, что такое несчастие вызовет сочувствие в других, я обращаюсь к вам, отцы, братие и други, окажите посильную помощь пострадавшему семейству.Соседний священник села Сокольники, Николай Страхов».Это письмо вместе с письмом Озерова красноречиво свидетельствуют о жизни тогдашнего сельского духовенства. С одной стороны, священство было несомненно интеллигенцией того времени. Священники, во всяком случае Московской епархии, получали очень качественное по тем временам образование. Они оканчивали Славяно-греко-латинскую академию, Троицкую лаврскую семинарию или позже Вифанскую семинарию. В ведомости еще одного моего родственника Алексея Ивановича Бардова, священника с. Криушино, а затем настоятеля Можайского Никольского собора, учившегося в Троицкой семинарии, рядом с данной ему характеристикой «отлично дарован и уравновешен» можно увидеть перечень изучаемых им предметов: греческий и французский язык, грамматика, поэзия, риторика, философия, богословие, история и медицина.С другой стороны, образ жизни и условия быта сельского духовенства ничем не отличались от крестьянства. Чтобы прокормить огромную семью, священник бы вынужден точно так же, как и крестьянин, работать в поле и пахать землю. Как писал экономист Иван Посошков: «И сельские презвитери ничим не отменны от простых мужиков, мужик за соху, и поп за соху, мужик за косу и поп за косу. И в празднуемый день, где было итти в церьковь на словословие божие, а поп с мужиками пойдет овина сушить, и где было обедня служить, а поп и причетники хлеб молотить. И в таковых суетах живуще, не токмо стадо христово пасти, но и себя не упасти».Приведу и отрывок из подтверждающего это письма Озерова, опубликованного «Московскими епархиальными ведомостями» и перепечатанного другими церковными изданиями России. В этом выразительном описании перед нами предстает весь тягостный быт тогдашнего сельского духовенства:

Последний из сяньшэнгуновПровел несколько дней в Юлине у яо. Остановился в доме местного писателя и историка по имени «дядюшка Пань», автора вот такой книги (фото 1-3). Кроме меня, у него еще гостили три девушки, тоже бапай яо, как и здешние юлинцы. По ночам совершал с ними романтические прогулки по горам при свете фонарика в мобильном телефоне. Дядюшка Пань рассказал много интересного об истории и культуре яо, надо обработать материал. Из того, что меня удивило — оказалось, что до сих пор сохранились остатки системы самоуправления «яо лао», о которой я писал, что она существовала до Нового Китая. Жив, например, пользующийся в деревне авторитетом сяньшэнгун (обладающий магической силой духовный лидер, знающий символы яо и отвечающий за проведение ритуалов, таких как свадьбы, похороны и т.д.) — на видео. И, мало того, система старейшин яо не только сохранилась, но и местное правительство сейчас не пытается ее искоренить, а напротив в последние годы активно применяет, внедряя модель социального управления «партийная организация + яо лао + сяньшэнгун». Пользующиеся уважением сяньшэнгуны традиционно участвуют в разрешении споров и конфликтов между жителями деревни. Осознавая их влияние, власти привлекают их для руководства и проведения своей политики на местах. Например, во время пандемии сяньшэнгуны были задействованы в работе по профилактике эпидемии и ходили по деревням с разъяснениями, что жители не должны собираться, устраивать торжества, свадьбы, похороны и т.п.Другой пример: в деревнях Нюлушуй и Цзюньляо жители занимались противоправной деятельностью, как то: отказывались платить за электричество, делали незаконные подключения и повреждали электростанцию. Местное городское правительство, деревенский комитет и электростанция неоднократно пытались исправить ситуацию, но не смогли этого сделать. Это стало наболевшим вопросом в местном социальном управлении. Под руководством партийного комитета и правительства группа старейшин яо и сяньшэнгунов участвовала в этой «битве». Уж не знаю, какими магическими карами грозили сяньшэнгуны, но в итоге уезд смог вернуть 34,29 млн юаней неоплаченных счетов за электроэнергию, возместить убытки и решить проблему бесконтрольного использования электроэнергии.

Итак, искание истины, составляющее задачу философии, многими принимаемое в наше время за какой-то странный и непонятный призрак, уже на первых страницах человеческой истории представляется нашему взору, как самый жизненный и имеющий глубокое значение факт. Факт этот остается и будет оставаться простым призраком только для той близорукости ума, при которой человек как будто и не подозревает, что между всеми интересами, наполняющими содержанием человеческую жизнь, одними из самых высших являются всегда － теоретические интересы ума, которые (своим могуществом) могут всецело покорить себе человека, наполнить всю его жизнь и сообщить ей высокий смысл и содержание. Смысл жизни, которая посвящается этим возвышенным интересам, которая вся обращается на служение высокому идеалу истины, для поверхностного представления всегда будет оставаться непонятным. Раскрытая пред нами самая первая страница из целой многовековой истории философии представляет высокие образцы этого безраздельного и бескорыстного служения истине; этими образцами стоило бы назидаться многим людям нашего времени, которые всю цель знания, всю цену науки обыкновенно полагают только в той пользе, которую из них можно извлечь, для которых знание и научная деятельность получают значение только тогда, когда из этого, как из капитала, можно сделать какое-нибудь выгодное обращение. Многие как будто опускают из вида то, что цель знания есть истина, стремление к которой есть одно из самых могущественных стремлений человеческого духа, и что обладание истиной, насколько оно дает силу убеждения, само по себе есть высшее и самое ценное благо жизни. О приобретении тех или других убеждений без сомнения все заботятся и в наше время, но к собственному мышлению обращаются в этом случае редко; в большинстве случаев －убеждения приобретаются прямо готовыми из книг и слагаются под влиянием господствующих в данную минуту авторитетов. Оттого-то многие и не понимают теперь значения философии, что не знают, что значит жить собственным разумом...»

«Никогда, кажется, жажда умственной жизни и деятельности, вытекавшая из бескорыстной любви к истине, не заявляла себя так сильно, как в эту эпоху первого пробуждения философского сознания. Разумная мысль всегда вообще имеет какое-то обаяние, но в большей степени она производит это обаяние без сомнения тогда, когда является делом собственного творчества. Большая разница － уразуметь собственную мысль и заимствованную; уразуметь первую значит быть творцом ея; в этом заключается более прямой интерес знания. Этого-то непосредственного интереса знания, этого стремления к мудрости ради самой мудрости － и были полны все мыслители рассматриваемой эпохи. И это сообщает всей этой эпохе какое-то симпатическое величие...Пробудившаяся страсть любознательности почти всех мыслителей древности, в ту или иную пору их жизни, манит в далекие странствования, заставляет их переходить с места на место и всюду и во всем искать разрешения занимавших их дум. Некоторые из них совсем покидают свою родину и ищут себе второй родины там, где бы их жажда умственной жизни могла найти лучшее удовлетворение. Ксенофан Колофонский 67 лет странствует по разным местам Эллады и другим землям, одинокий и отовсюду убегающий, потому что нигде не находил сочувствия своим думам. Когда Анаксагора, уже в зрелых годах своей жизни покинувшего свой родной город Клазомены и переселившегося в Афины, упрекали в равнодушии к родине, он указывал на небо и говорил: «Бог с вами, напротив я только и думаю об ней», выражая этим, что мысль и знание считал он самым высшим благом и с ними везде находил себе родину. Что умственное влечение для древних мыслителей было ценнее и сильнее всего, это особенно ясно доказывается тем, что многие из них свободу и уединение мыслителя предпочитали всем выгодам обладания богатством и всем почестям общественной деятельности. Парменид еще в юных летах, несмотря на блеск и богатство своего рода, отказался от всякой общественной деятельности и безгранично отдался науке. Анаксагор также ради науки бросил свое богатство, пренебрег всеми преимуществами политического деятеля, и, когда впоследствии из богатого человека стал нищим, он будто бы высказывал: «я обязан философии моим материальным разорением и счастием моей души». Гераклиту, как передают, в его родном городе Эфесе предлагали высшую должность, но он отказался от нея и, как сообщает предание, часто уходил в горы и жил там, как аскет, предаваясь своим любимым размышлениям. О Демокрите рассказывают, что он из своего родового имущества взял самую меньшую долю и всю ее употребил на путешествия, так что последнее время своей жизни провел в бедности. Но весь преданный интересу философии, он нимало не тяготился этою бедностию: «всего царства Персидского, говорил он, не взял бы я за одно приобретение науки», и эта преданность его философии, как и у Гераклита, доходила у него также до некоторого аскетизма.Естественно, что эти величавые личности древнейших мыслителей должны были оставить по себе великое впечатление в греческом мире; и немудрено, поэтому, что древние предания о них так изукрашены различными чудесными легендами, что очень трудно отличить в них истину от вымысла; чудесные легенды слагаются всегда только о великих людях. Обаяние многих из древних мудрецов было так велико, что им приписывали сверхъестественную силу и сверхчеловеческую мудрость. О Пифагоре, напр., предание высказывается, что это был демонический муж, существо совершенно особенное, не бог, не человек, но Пифагор. О Пармениде Платон, или лучше сказать －Сократ у Платона высказывается, как о человеке почтенном и вместе странном. «Я, говорит Сократ, будучи юношею, знался с ним уже старцем, и мне казалась в нем глубина какая-то чудесная». Вообще древние с великим уважением и почтением относились к первым разыскателям истины, считая их за людей, великий дух которых «поднимался по небесной стезе истины», как говорит намогильная надпись об Анаксагоре.

Два СтраховаК слову, о родственниках и ошибках в нашем историкознании. Постоянно приходится подчищать эти авгиевы конюшни. Дело неблагодарное, друзей здесь не наживешь, одних недоброжелателей, но кому-то же надо этим заниматься. Наука, как говорится, требует жертв. Хотел бы реабилитировать в какой-то мере имя своего родича (двоюродного брата моей прапрабабушки) философа и педагога Николая Николаевича Страхова-мл. (1852 － 1928). Ему выпало несчастие быть полным тезкой философа-почвенника Николая Николаевича Страхова (1828-1896). Поэтому многие его работы оказались приписаны Страхову старшему. В одной истории не могло уместиться двух полных тезок Страховых. В результате их образы слились не только в библиотечных каталогах, но и в рефератах и диссертациях как бы специалистов, чьи имена не буду здесь перечислять. При этом слава старшего Страхова затмила Страхова младшего только в наше время, на волне увлечения почвенничеством. В конце XIX － начале XX вв. Страхов младший тоже был хорошо известен. Достаточно сказать, что его «Очерк истории философии с древнейших времен» переиздавался семь раз, начиная с 1893 г. и вплоть до революции. «Методика русской грамоты» с 1898 г. выдержала шестнадцать изданий, «Методика закона божия» － четырнадцать, то есть они выпускались почти каждый год (можно сравнить объем биографических справок о Страхове-мл. －наверху, и о Страхове-ст. － внизу, в аннотированном указателе «Русская интеллигенция. Автобиографии и биобиблиографические документы в собрании С.А.Венгерова» － см.фото).В работах Страхова младшего встречается много замечательных и актуальных по сию пору высказываний и наблюдений, которые я временами беру эпиграфами в свои собственные тексты. Например: «Всякий видит, что знание существует, что оно есть факт, но какой это факт, мы этого не видим». Или «Оттого-то многие и не понимают теперь значения философии, что не знают, что значит жить собственным разумом...» Или － о философах: «Некоторые из них совсем покидают свою родину и ищут себе второй родины там, где бы их жажда умственной жизни могла найти лучшее удовлетворение», что сопоставимо с судьбой меня самого и моих друзей, скитающихся по миру.Вот завершающая часть его труда «Заслуга греческих философов архаического периода». О греках-философах увлекательно писали многие, например, Рожанский и Гаспаров, но уже после Страхова. Он был одним из первых.