Про нелюбимую еду.Я с утра позавтракала вкусной черногорской простоквашей, которая тут называется kiselo mlijeko, и подумала, что раньше я совершенно безразлично ходила мимо неё в магазине, и мне даже в голову не приходило её купить.Я считала, что не люблю простоквашу, пока однажды Павлов не заставил меня купить это. Он ел, я смотрела, и меня просто перекашивало от одной мысли о том, что это вообще можно есть.Но он был человек настойчивый, и буквально со скандалом заставил меня проглотить одну ложку.И всё. С тех пор, отправлясь в Черногорию, я с нетерпением жду своего первого похода в магазин, покупаю это их "кисело млеко", густое, почти твёрдое, и лопаю его, пока из ушей не полезет. Лет до 13-ти я вообще не пила кофе. Ненавидела. Правда, у меня в семье все пили кофе с молоком, и я на это даже смотреть не могла.Но когда мне было 13 лет, в гостях у подруги передо мной просто поставили чашку с тёмно-коричневым напитком. И я решила, что это - шоколад. И выпила. Видимо, всё же, я была рождена для кофе, потому что мне это понравилось так сильно и сразу, что с тех пор я своей жизни без ежедневного ведра кофе просто не представляю.Я ненавидела щи и борщ лет до 18.Сколько скандалов у меня было с родителями, не сосчитать. Потом я поняла в чем проблема. У моей бабушки на Западной Украине в раннем детстве я должна была есть борщ без рассуждений (с бабушкой-то не особо порассуждать было можно). И я, давясь от отвращения, ела этот борщ, а по щекам катились слёзы. И я его ненавидела. Теперь я очень страдаю, вспоминая это, потому что не смогла узнать главного: по словам папы (и многих, кто её знал), бабулин борщ был лучшим на свете, и секрет, почему он таков, уже утрачен. А другое - всё не то. Но я этого не узнала, потому что когда я, наконец, полюбила борщ, бабушки уже не было на свете. И я представляю себе, как ей было неприятно, что этот русский ребенок, эта девчонка-москалька с воплями отказывается есть её гордость - её борщ.Манную кашу я возненавидела во младенчестве и с тех пор её пробовала только уже когда сама варила её своему малышу (мне по-прежнему не нравилось, но ребенок любил).Геркулесовую кашу меня приучил любить Юра. До того я на неё даже смотреть не могла. Но при этом если в каше есть хоть крупинка сахара - я уже её есть не могу: каша (любая) должна быть только солёной и никак иначе. Павлову я сперва клала сахар прямо в тарелку с кашей, а потом и он привык есть соленую, и разлюбил сладкую. Точно так же я не могу есть сладкий творог, категорически. Ни с медом, ни с вареньем, никак. Только со вкусом творога или по-кавказски - с травой и солью.Я почему-то так и не приучилась есть несладкое со сладким. Помню, как я, живя в Америке, отказывалась от обожаемых бараньих рёбер, которыми меня угощали в гостях, потому что их там тушат в сладком соусе. А для меня сладкое мясо - несъедобно. И я врала, что у меня аллергия на баранину. Да и любимую мною ныне хурму я очень долго отказывалась есть вообще. Мама говорила, что еще в детстве мне дали, я не знала, какова она внутри, и когда там оказалось что-то скользкое и желеобразное, да еще и вяжущее, - я испугалась и выплюнула, и с тех пор как отрезало.К хурме меня тоже приучил Юра, и тоже со скандалом.А он зато до самых седин отказывался от улиток и устриц. И на меня, пожирающую их, смотрел просто с ужасом и отвращением. И когда у нас уже была Черногория, и этого всего было вдосталь, самой первой свежести, и во Франции, - даже смотреть не хотел.Потом однажды всё же попросил попробовать - и дальше его уже было от них за уши не оттащить, и сожалел, что столько лет это даже видеть не хотел.Зато у меня нет страха перед новой едой. Я охотно и бесстрашно её пробую, и определяю - моя она или не моя. В этом смысле нас всех однажды потрясла трёхлетняя внучка Даша, которая новую еду принимала с боем (причем, в этом бою она всегда выигрывала, а взрослые проигрывали). Закрывала рот ладошками со словами: "Не хось, не бусь".И когда мы пошли в морской ресторан в Черногории, мы себе заказали большое блюдо морских гадов на всю семью, а ей отдельно - её "нормальную" еду.
Оставить комментарий/отзыв