Вера Башмакова

Невозможно в это поверить, но я тут родила одну маленькую девочку

В этот чудесный майский день у нас на Биомолекуле вышла статья на одну из самых важных и унылых тем биологии, медицины и социальной сферы — нейродегенеративные заболевания.18 лет назад я беременная капала в пробирки, щурилась в микроскоп на нейроноподобные клетки, полные белковых агрегатов, бежала в лабу и из лабы под таким же майским солнцем и переживала об одном: что я скоро рожу ребёнка и не буду в той команде, которая вот-вот найдёт ключ к лечению нейродегенерации как таковой. Что это не я первая увижу судьбоносный вестерн-блот, что не я вычленю Тот Самый ген из статистического шума, что не я придумаю фармацевтическую мишень, что не смогу поучаствовать в этой великой победе.Но вот прошло 18 лет, и в нейродегенерации не случилось вообще никакого настоящего сдвига: только несколько крупных разочарований, провалов и даже разоблачённых мошенничеств. Студенты с горящими глазами превратились в циничных исследователей средних лет (на смену им подросли новые студенты с горящими глазами), были потрачены миллиарды, а то и сотни миллиардов долларов, миллионы, а то и сотни миллионов квалифицированных человеко-часов, но до сих пор нет никакого результата, и лекарства от нейродегенерации не предвидится.Единственное, что потихоньку изменилось за эти годы, — что благодаря росту продолжительности жизни всё больше людей стали “доживать” до своей нейродегенерации, и нейродегенеративные заболевания становятся всё более ощутимой социальной проблемой, особенно в странах первого мира. А ещё — огромной бедой семей, которые с ними столкнулись.Мы постарались разобрать проблему как можно подробнее, при этом не увязнув в лишних деталях, но итог безрадостный. Из-за того, что нейродегенерация компенсируется в течение десятилетий, оставаясь почти незаметной и для самих больных, и для их родных, и для врачей, к тому моменту, когда она наконец проявляется, уже поздно что-то делать, потому что мозг поражён необратимо. Ранняя диагностика разработана недостаточно. Но даже если научиться вовремя определять начало заболевания, всё равно непонятно, что с ним делать: лечения нет, нейродегенеративное заболевание — это приговор, и ранняя диагностика ничего не даст больным и их близким кроме ощущения неотвратимой беды. За эти десятилетия мы научились практически излечивать многие виды рака; про сердечно-сосудистые заболевания стали куда понятнее механизмы их возникновения и предотвращения; огромный шаг сделало лечение аутоиммунных заболеваний; с большинством инфекционных заболеваний человечество научилось справляться ещё в 20 веке; генетические заболевания отступают благодаря преконцепционным скринингам и генной терапии. И только нейроденегерация остаётся для врачей и учёных неприступной стеной, вязкой, как чёртовы белковые агрегаты, чем-то вроде “судьбы, от которой не уйдёшь” для огромной доли пожилых людей и их родственников. Обычно я стараюсь закончить такого рода посты оптимистично, но в этот раз никаких оптимистичных слов у меня нет: пока что никакой надежды, что эти заболевания будут побеждены в обозримое время. Но статью всё-таки почитайте

😱😱😱😱😳😳кому-нибудь нужен графический дизайнер?!

Слушайте, моя старшая дочка для спектакля на свой последний звонок в школе нарисовала кучу плакатов псевдорекламы. Прям талантливо! Не хочется, чтобы они пропали. Может быть бывают какие-нибудь фестивали или конкурсы или выставки упоротого искусства, куда их можно отправить?

Сегодня в 20МСК будут дебаты на нестареющую тему «Как победить старение». Сражаются Пётр Лидский, Пётр Федичев и Александр Панчин, я одна из членов жюри, думаю будет интересно