🥲 Военное детство: четыре книги об очень разных жизняхЯ рассказывала об этом на встрече книжного клуба, так что те, кто там был, вряд ли найдут для себя что-то новое. А вот всем, кто не дошёл — это отличная возможность пополнить список чтения. Особенно если вам, как и мне, интересна тема войны, увиденной детскими глазами — не через героизм и стратегии, а через уязвимость, бытовое безумие и попытку сохранить себя.Книжки четыре. И четыре совершенно разные жизни.В одной — мальчик прячется от нацистов с ручным мышонком.Во второй — взрослый мужчина вспоминает детство, которое стерла война.В третьей — герой переживает, что масло теперь стоит не десять, а двенадцать гульденов.А в четвёртой всё настолько «удачно», что даже не верится.Интересно? Тогда поехали.🥲 Ури Орлев, «Остров на Птичьей улице»Ребёнок, пообещавший что-то отцу, — это сила, которую ничем не сломать. Ну или почти ничем. Выживать в полуразрушенном доме, среди мародёров, нацистов и таких же евреев, как он сам, — уже подвиг.Но ещё более трогательно то, как он всё это время заботится не только о себе, но и о ручном мышонке.Спойлер: мышонка он сберёг. И себя тоже.🥲 Станислав Олефир, «Когда я был маленьким, у нас была война»Сборник коротких историй-воспоминаний о военном детстве. Написано просто, почти буднично — так, что можно читать и ребёнку. Вопрос лишь в том, захотите ли. Потому что от этих «простых» рассказов иногда становится физически не по себе.Из всей подборки — самая незатейливая по форме и самая пронзающая по содержанию.🥲 Ян Терлау, «Зима во время войны»У кого-то суп пустой, у кого-то масло подорожало. В то время как Олефир ел корешки, герой «Зимы» страдает из-за подорожания масла на два гульдена.Снижает ли это ценность его переживаний? Нет. Но контраст поражает. Особенно если читать книги подряд. Очень советую сохранить именно такой порядок.🥲 Ольга Громова, «Вальхен»Про значок «OST» я впервые услышала в детстве, когда нашла у мамы книжку с дворовыми песнями. После «Вальхен» мой мозг внезапно всё связал: так метили тех, кого угоняли на работы в нацистскую Германию. Валя, героиня, одна из них.И ей… везёт.Если бы Хуа Чен был девочкой из СССР, он бы был Валей. Ей везёт в лагере, везёт с хозяином, везёт даже после возвращения — ни лагпунктов, ни репрессий, хотя это было скорее исключением.Всю книгу Валя задаёт вопросы, за которые в советские времена её родителей вполне могли бы посадить. А сейчас, в 2025, автору — влепить статус иноагента. Вопросы неудобные, но важные — особенно если смотреть на них сквозь историческую оптику.А ещё — спойлер.В конце книги постаревшие Вальхен и тот самый немец, который когда-то её любил, снова встречаются. За плечами — мужья и жены, дети, десятилетия. А внутри — всё ещё ждут друг друга. И решают быть вместе.Меня это зацепило. Очень.Во-первых, потому что сейчас это кажется глупым и невозможным. Найдите свою первую любовь, напишите ей, что ждали всю жизнь — и посмотрите, помнят ли о вас вообще. А во-вторых — потому что для поколения моей бабушки это была реальность. Война. Репрессии. Разлетелись по стране. А потом — нашли друг друга. В 60. Поженились. Прожили ещё двадцать лет. Умерли в один день.Так вот у меня к вам вопрос:Как думаете, такие истории возможны сегодня? Или они ушли вместе с эпохой бумажных писем, духов «Белая сирень» и хрусталя в бабушкиных сервантах?#пиздец_читает #интересно_пиздец
Оставить комментарий/отзыв