КруZка рома

Мы идем по больничному коридору как Винни-Пух с Пятачком. Винни-Пуху 76 лет, он гордится тем, что начал жить еще при Сталине и постоянно ворчит на свою воспаленную ногу, врачей и Трампа. Мне нет и тридцати и вместо ружья, стреляющего пробкой, у меня костыли. Ими я орудую также ловко, как конь Юлий из Алеши Поповича своими копытами. Дедушка тут второй месяц и боится без меня идти в курилку, каждый раз терпеливо ждет, когда я досмотрю серию. Ковыляем вместе. У него множественные осколочные ног. Осколки в телах тут почти у всех пациентов отделения. Мимо пробегает мальчик без руки.По русской традиции, дедушка начальство не любит, но побаивается, поэтому каждый раз, когда нас оповещают об очередном визите какого-нибудь чиновника, он с матюками убирает с полки свои вещи и заправляет кровать, чтобы все было аккуратно. Каждое утро он переживает, что не дал мне спать прошлой ночью – во сне он кряхтит и матерится от боли, но делает это так смешно (это не смешно!), что я не могу ему ничего возразить.Он толстый и добрый. Пока я совсем не мог ходить, он мыл за меня посуду. А я заказываю у пацанов побольше воды и делюсь с ним, потому что по ночам он сильно потеет из-за температуры. Еще пару дней назад выписали худого деда, вот он меня достал. Сильно его раздражали мои пищевые привычки – энергетики он называл ослиной мочой, а увидев бургер из мака в моих руках, чуть не обвинил в измене родине. Требовал, чтобы я не отделялся от коллектива и ел вместе с ним больничную пайку. В этот момент толстый добрый дед посмотрел на кусок рыбы в тарелке и предположил, что с Дальнего Востока до нашей больницы она дошла пешком.Добрый дед либо спит, либо разговаривает, игнорируя, что собеседник в наушниках, смотрит фильм или общается по телефону. Сейчас он уснул, и я наслаждаюсь минутами тишины в палате.

В Курской области я такого эпичного видео снять не смог. Посмотрите, как буднично реагирует бабушка в Судже на близкий прилет.Видео моего хорошего друга и коллеги.

2022 год перечеркнул всю мою прошлую жизнь, а август 24го и заход ВСУ в Курскую перечеркнул все, что было до. Как будто все, что раньше, было подготовкой к экзамену, который я уже восьмой месяц сдаю в Курской. Все эти месяцы у меня была одна мечта - зайти в Суджу на плечах наших войск. Сразу и быстро не получилось, но после того, что получилось, я не жалею ни капли.Мы зашли не первыми и не вторыми, но мы прошли ее насквозь и сняли, как святые люди, русские волонтеры, эвакуировали тело беременной девушки, расстрелянной украинским солдатом в августе. Тогда я записывал ее мужа, кричавшего от горя на весь район, и глотал слезы вместе с ним. Не думал, что история так закольцуется, и мы заберем тело спустя 7 месяцев из сгоревшей больницы. И мой кент, журналист, бросил съемку, чтобы перетянуть тело через реку, потому что мост был разрушен.

Идём с одним из офицеров по населеннику, и тут он начинает напевать песню "Три дня дождя". Говорю ему, мол, а ты в курсе, что он хоть весь такой из себя зумерский певец-торч, но он наш, открыто поддерживает, в Мелике концерт давал. Офицер неожиданно для меня отвечает: знаешь, а мне все равно на политическую позицию музыкантов, я разделяю хорошие песни и то, что говорят о политике сами певцы. Почему я не должен слушать Би-2, если у них хорошая музыка, пусть они и не за нас? Я и украинских исполнителей люблю, и похер кто что скажет. Приехал тут один эксперт из Москвы, такой модник в очках, услышал у меня в колонке украинскую песню и такой "как ты можешь их слушать, они же враги!". Ну я ему быстро все объяснил. "Чем дальше в тыл, тем злее патриоты", - посмеялся я.На обратном пути мы слушали "Доброе утро, Вьетнам" группы Заточка и улыбались, улавливая параллели с той ситуацией, в которой оказались сами.А потом вспомнил историю украинских погранцов с западной Украины, которых отправили в мясные штурмы на Донбасс просто за то, что спалили их за прослушиванием группы "Руки вверх". Надеюсь, они успели сдаться.

Я стою и курю около сожженного камаза. В камазе сгоревшее до углей тело противника без верхней половины головы. Все анатомические подробности черепа предстают во всей красе. Рядом сгоревший РПГ-7. В голове никаких мыслей, отвращения, даже сожаления почему-то нет. Мы возвращаемся из только что освобождённого в Курской области населенника. На Курской трупов я видел больше, чем за всю предыдущую войну. Каждый из них я помню в самых омерзительных деталях. Снятся ли они мне? Нет. Переживаю я о них?  Не так сильно, как наверно стоило бы. Почему? Потому что чужие трупы на войне не самое страшное, есть вещь гораздо страшнее, и она занимает гораздо больше места в голове. Вкратце это можно обозначить так: Господи, пожалуйста, хоть бы все мои друзья и я я я пережили эту войну. Вот что заботит и кроет по-настоящему. В бога я не верил, а после этих трех лет не поверю никогда. А вот дьявол есть.