я не знаю

Изучаю изредка немного сумасшедшую антологию новейшей русской поэзии «У Голубой Лагуны», которую издавали в США в 1980-1986 годах. И некоторые вещи и поэты оттуда так и не были переизданы толком. Узнаю много новых имен, например вот Леонид Ентин.

Обещала про любовные похождения Чехова заграницей — докладываю. Честно говоря, взгляды Чехова на женщин не очень-то приятные. Ещё молодым студентом он увлекался женоненавистничеством Шопенгауэра и в бытовом смысле женщин, конечно, уважал, но теоретически ставил их на ступеньку ниже мужчин. Как говорится, вот вам неудобная правда.Рейфилд смешно пишет: «Зоологи могли бы сравнить сексуальность Антона с поведением гепарда, который способен совокупляться только с незнакомой самкой». Возможно, к такому сексуальному поведению его приучили бордели.В 1890-м году Чехова мощно накрыл кризис тридцатилетия и он отправился на Сахалин. На пути оказался благовещенский бордель, про который он подробно написал своему издателю Суворину:Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на одной карточке с какой-то японской блядью. <...> Стыдливость японка понимает по-своему. Огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, а при этом не ломается и не жеманится, как русские. В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава руками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за «мальчика» и неожиданно для вас производит обтирание, причем бумага щекочет живот. О таком, конечно, в школе не расскажут. На Сахалине у Чехова был адский график работы, но на обратном пути через Цейлон (современная Шри-Ланка) успел насытиться «бронзовыми женщинами»: Когда у меня будут дети, то я им скажу не без гордости: «Вы сукины сыны, в свое время я имел сношение с черноглазой индуской... где? В кокосовой плантации в лунную ночь».И еще и друзьям потом хвастался, что цветные женщины — просто прелесть. Но это пара историй про поиски Чеховым любви, но вообще поклонницы его всегда находили сами: и молоденькие гувернантки, и начинающие писательницы, и актрисы, и редакторки. Мог бы организовать себе целый гарем, но вместо этого всех вечно путал своими мутнейшими, как мы бы сейчас сказали, письмами и записочками и изредка радовал внезапным сексом да приглашением в Мелихово. До Ольги Книппер никто не мог его увлечь надолго и всерьез. Но это уже совсем другая история.

На турнире по бадминтону надорвала мышцу, поэтому настало время 700-страничной биографии Чехова Дональда Рейфилда (см. тот самый питерский набор).Не так уж много я читала всего у Чехова, но влюбилась в его харизматичные письма. Теперь читаю о том, такой ли он и вправду обаятельный рыцарь, спасающий всех от бедности и болезней. Биография очень подробная: каждая глава — пара месяцев из жизни писателя. Хочется делиться приколами, поэтому:после знаменательной поездки на Сахалин Чехов проезжал через Сингапур, Цейлон и прочую ЮВА и купил там двух мангустов — самца и самочку. Самка при ближайшем рассмотрении оказалась пальмовой циветой. Как внимательно предупреждает нас Википедия, не путать с мусангом, с помощью которого делают кофе копи-лювак (мусанг ест кофе, ферментирует его желудком, какает — и вуаля). Самца прозвали Сволочью, а кошку-цивету — мадам Омутовой. Как писал сам Антон Палыч, мангуст — «это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной. ‹…› Они переворачивают чернилицы, стаканы, выгребают из цветочных горшков землю, тормошат дамские прически, вообще ведут себя, как два маленьких чёрта, очень любопытных, отважных и нежно любящих человека».Сволочь был невыносим, но ещё хуже была кошка: как только ее выпустили из клетки, забилась под библиотечный шкаф и выходила только ночью, и то — чтобы всех кусать за пятки. И всё же животные интересовали Чехова больше людей: в письмах домой из полугодового пост-сахалинского евротура справлялся он только о питомцах. 26 марта 1891 г., Венеция: Как живет синьор Мангус? Я каждый день боюсь получить известие, что он околел.4 апреля 1891 г. Неаполь: За то, что вы не пишете мне про дачу и мангуса, я не привезу вам в подарок ничего.17 апреля 1891 г. Ницца: Надеюсь, что сбруя для мангуса уже приобретена. Был ли он, подлец, в заседании Общества естествоиспытателей?Что стало с кошкой доподлинно неизвестно, а Сволочь Чехов взял с собой на летнюю дачу в Богимово; там мангуст потерялся, был обнаружен в расщелине каменоломни и водворен обратно. «Блуждал он по лесам 18 дней. Несмотря на ужасные для него климатические условия, он стал жирным — таково действие свободы. Да, сударь, свобода великая штука», — писал Чехов своему издателю и другу Суворину.Осенью Чехов сильно болел, а мангуст продолжал шалить, за что был отправлен в Московский зоологический сад. И там его след теряется.На фото — Чехов со Сволочью и мичман Глинка, который тоже купил мангуста.Ставьте лайк, если хотите следующую серию о том, кто из братьев Чеховых пользовался кондомами, а кто — употреблял японочку и индусочку 💋

полюбившиеся обложки майского дип-дайва в goodreads. очень хочу прочитать кристен арнетт; когда-то начинала её mostly dead things о девушке, которой в наследство от отца достался таксидермистский бизнес во флориде, а ее главная влюбленность в жизни — в жену брата, но не смогла закончить, больно затейливый язык.

я сейчас ради всех ненаписаных постов на интернет-кладбище совершу титаническое для 30-го дня цикла усилие и все-таки расскажу, что прочитала«О таком не говорят» Патриции Локвуд узнала про эту книгу из своего нового любимого, непростительно редко обновляющегося подкаста Некрасовки «Практики чтения», хотя по логике вселенной должна была узнать из твиттера. патриция локвуд — твитер-поэтесса. если вы никогда не сидели в твиттере, я не смогу вам объяснить, как пост типа «can a dog be twins?» в до-илон-маск-х-эру мог сделать человека знаменитым. если вы сидели в твиттере в его лучшие времена, то я вам тоже не смогу это объяснить, не обольщайтесь. так вот, патриция локвуд — поэтесса, которую успели похвалить за сборник стихов, мемуары и теперь вот за «о таком не говорят» — набор зарисовок сначала о странной жизни в интернете, а потом — о племяннице с синдромом протея (самый известный человек с ним — т.н. человек-слон), которая выдернет главную героиню из интернета в реальность. вообще меня очень привлекают весь weird twitter movement и романы поэтов, но с этим отношения сложились сложные.во-первых, перевод. отныне все романы про интернет, особенно про твиттер, разрешено переводить только Арине Бойко, чтобы кот dr. butthole не становился доктором вжопедырой. а еще это очень американский и контекстуальный роман; он про первый срок трампа и про очень конкретную область интернета. локвуд, конечно, называет ее «портал», но невозможно представить, что она про российский фЭйсбук или вконтакте образца 2012-16х годов. и я не знаю, реально ли всё это перевести на русский так, чтобы мы все восхитились в той же степени, что и NYT, Atlantic и прочие элиты, которых этот же weird twitter восхитительно стебёт. во-вторых, поток сознания. это уже не поток сознания модернистов, вульф и прочих, это коллективный интернет-поток сознания, и все мы знаем, какой это пиздец. локвуд, с одной стороны, очень точно удается передать, какой становится жизнь, когда ты с утра еще не поел и не попил, а уже знаешь, что 25 лет неверно чистил картошку и что в столице словении лучше не ходить в ресторан N. это сумасшествие, это извращение, это перверсия — и локвуд одновременно часть этой проблемы и её критик. в итоге я много смеялась и подчеркивала того, что можно отнести к social commentary, и много пропускала чисто поэтических частей, которые как бы такое же странное нагромождение слов, только непонятно о чем.в-третьих, для меня контраст между первой (жизнь, интернет, трамп) и второй (племянница) частями не сработал, хотя именно им я соблазнилась в подкасте. вторая часть ощущается как абсолютный отлёт, религиозное помешательстве на племяннице, которая все-таки родилась, хотя врачи не верили, и прожила трагические полгода. это, если что, автобиографическая история, которая правда произошла с локвуд. как будто одна обсессия главное героини заменилась на другую, но столь же эфемерную, неземную, в некотором смысле тоже weird, потому что людей с синдромом протея очень и очень мало. эти полгода героиня совсем не сидит в твиттере, но что с ней происходит, как она поменялась — сквозь поэтичные описания детских гробиков этого не понять. думаю, мне в таких романах не хватает отношений между людьми. тут были только отношения главной героини с миром, интернетом и племянницей. где-то на задворках существует муж (благодаря которому в реальной жизни локвуд может просто сидеть писать часами в твиттер и гуглдок — и не париться), сестра, муж сестры и другие люди, но то ли их невозможно вписать в такой стиль — ну не предполагается тут диалогов, то ли это просто локвуд как писательницу не очень интересует. а жаль. п.с. пост написан без прочтения миллиона открытых вкладок. поздравляю себя.