В 1989 году сего дня отошел ко Господу поэт Арсений Тарковский. На 82-м году жизни. Отец известного кинорежисера Андрея. Погребен на Переделкинском кладбище, недалеко от могилы Пастернака, если что. В поэзии он отшлифован в нечто очень самобытное, самостоятельное. Его голос ни с кем не спутаешь. У него и своя тема и свой голос. В мире графомании, перешедшей всякие пределы, это бывает нечасто.В полном собрании его стихов можно найти много такого, где "проходил Господь и следы оставил". Но говорит о Боге Тарковский так, что за говорящего не стыдно. Самое пошлое в поэзии о Боге - это прямые имена и прямые наставления. Есть масса "религиозных" поэтов, которые "долбят" тему Бога с такой настырностью и наглостью, как будто они снимаются в фильме "Шахтеры". "Встань душа, иди молиться, потому что грех лениться", "Ты покайся дорогой, и обрящешь свой покой"... и так далее. Подобное можно писать почти бесконечно, причем - всякому обученному грамоте. Это ужасно.Но высший пилотаж – это сказать о Господе, не называя Его имени. Вот, например:Не я словарь по слову составлял,А он меня творил из красной глины;Не я пять чувств, как пятерню Фома,Вложил в зияющую рану мира,А рана мира облегла меня,И жизнь жива помимо нашей воли.Вот тебе, человек, кусочек текста. Слово Божие творило человека. "Не я словарь по слову составлял…". Господь-Слово - "…лепил меня из красной глины". И не я вложил, как пятерню Фома, - отсылка к Евангелию от Иоанна, осязание Фомы, "а рана мира облегла меня". То есть, мир болен, болен неисцелимо - если Бог не исцелит его. "…И жизнь жива помимо нашей воли" - ведь если бы мы могли, то сто раз бы всё уничтожили, но - жизнь жива. Потому, что не мы её хозяева.Или о Петре:Просыпается тело,Напрягается слух.Ночь дошла до предела,Крикнул третий петух.Сел старик на кровати,Заскрипела кровать.Было так при Пилате,Что теперь вспоминать?И какая досадаСердце точит с утра?И на что это надо -Горевать за Петра?Кто всего мне дороже,Всех желаннее мне?В эту ночь - от кого жеЯ отрекся во сне?Крик идет петушиныйВ первой утренней мглеЧерез горы-долиныПо широкой земле.Вот старику снится что-то, и это "что-то" терзает душу, как совершившееся предательство или отречение. А главный отрекшийся в истории христианства, это Пётр. Отрекшийся и покаявшийся. И вот – петух поет, человек просыпается, садится на кровати, и с ужасом ощущает себя Петром! "Кто всего мне дороже, Всех желаннее мне?" – в эту ночь от Кого же я отрекся во сне?Гениально. И я снимаю шляпу, как делал сэр Исаак Ньютон, когда слышал имя Господа. Часть стихов отца его сын Андрей поместил в пространство своих фильмов. Можно услышать и голос самого поэта, и его стихи в прочтении Янковского, Кайдановского. Одно из них вы точно слышали, пропетое голосом Ротару:Вот и лето прошло,Словно и не бывало.На пригреве тепло.Только этого мало/Все, что сбыться могло,Мне, как лист пятипалый,Прямо в руки легло,Только этого мало/Понапрасну ни зло,Ни добро не пропало,Все горело светло,Только этого мало…Скромный гимн человеческой бездонности. Набросай вглубь души миллиарды долларов, призы и венки, ракеты и кометы, машины и небоскребы, дипломы и медали –всё, что только хочешь, набросай. Там всё равно всё будет пусто… Душа Бога хочет. Без Него все пусто, и всего мало.Все, что сбыться могло,Мне, как лист пятипалый,Прямо в руки легло,Только этого мало.Арсений Александрович - современник Ахматовой, в каком-то смысле ученик Мандельштама. Сын сумасшедшей эпохи, изжеванный внутри и потрепанный снаружи (потерял на войне ногу). Но это детали. Все потрепаны и изжеваны. Он верит! В Христа верит! И голос его веры интимен и правдив. Такие поэты ходят медленно, но обгоняют эпоху. Как другой поэт сказал:Скрипи мое перо. Мой коготок, мой посох..Не подгоняй сих строк, забуксовав в отбросахЭпоха на коллесахНас не догонит, босых...
Оставить комментарий/отзыв