обожамба

утро и вечер

– Вы посмотрите, как хорошо птички в луже купаются! Вот же радость! Сейчас помоются и улетят, счастье! – Да, очень хорошенькие… А я у вас, кстати, вчера мяту покупала и всем в офисе раздала её, теперь чай пьют, благодарят. Спасибо вам! – Ой, деточка! Держи ещё веточку — подарок тебе! В такую погоду чай только с мятой и нужно пить! 💔 (диалог с Надеждой, моим светлячком)

я всё думала: чего же мне так полюбилось сидеть на лавочке вечером перед тем, как домой зайти, или когда я из магазина иду — обязательно присяду и чуть посижу. раньше такого не было и вот взялось...в те самые детские летние вечера мы выходили с бабушкой каждый вечер на скамейку и сидели там с нашими подружками-бабушками. мне выносили чай в блюдечке и конфеты, они разговаривали, мы смеялись и потом, когда становилось совсем-совсем темно, — расходились, как птицы по домам, точно зная, что завтра встретимся на той же веточке-скамеечке. я не так внимательно думаю о бабушке, она часто проносится в мыслях, но поток не останавливается, а всё дальше и дальше течёт… и вот вчера я вдруг в этом потоке нашлась — и убедилась, что всё оставляет след, всё говорит о нас в той мере, в которой мы живём и «всё образует в жизни круг». Валя, Тамара, Танька, Аля — привет, девчонки, я сижу на скамеечке рядом со своим домом и думаю о вас. ещё я когда-то давно услышала от одной поэтессы (кажется) её ежедневное ощущение — что за счастливое детство она должна будет расплатиться. я это тоже очень ощущаю, мне кажется иногда, что вот-вот нечто нагрянет и сотрёт дурацким твёрдым ластиком, размазывающим карандаш, всё то, что было во мне прежде, но быть такого не может — всегда во мне были, есть и будут мои ненаглядные светлячки. я сижу на скамейке и становится темно. пора домой пить чай.

святость дня: подарить голубую гортензию женщине, которая чуть больше недели назад родила человека — Петра. ❤️‍🩹

отвожу взгляд, чтобы посмотреть на деревья