Олеся Чака
завтра у меня День Рождения, и я на правах открытой Меланхолии, хочу поделиться откровением, которое я написала вечером 8 июня, будучи на моей малой Родине: прошёл год без Дедапоплачу буквами раннее утро было благостным, на душе лежало светлое затишье, вкусная бабушкина каша и кусочек закрытого, неизведанного мною чувства, которое позже дало о себе знать мы пошли в церковь, восьмое июня в этом году выпало на Святую Троицу. Воскресенье, людей было много, пол нашей деревянной, старенькой церкви практически скулил временем под ногами всех верующих, которые на цыпочках ставили свечи, боясь потревожить чтеца я была одной из них потом мы поехали на кладбище, было ощущение, как будто кто-то внутри меня затопил печку, разлил сливочное масло и накормил конфетами мне было спокойно, легко, мне было хорошо, я подумала: «неужели это и есть то самое слово, неужели вот оно какое принятие», но как только я присела к могиле, коснулась холодного песка - всё повторилосьтихая, паническая истерика накрыла меня с головой, я прятала слезы в карманы дедушкиного пиджака, сидя практически на коленях, украдкой скрывая себя и свои глаза почтить память о Шурике, о моём дедушке, собралось много людей, наша большая семья со всех сторон, как и тогда… но практически все были другие, легкие, разговорчивые. И мне так не хотелось нарушать этой тональности, но я не справилась, я сразу почувствовала, что мой бемоль не нарочно перекрасил, сменил гармониюпо примете, когда уходишь с кладбища, то нельзя оборачиватьсяи вот пришло время ехать на поминальный обед. Жгучее, тяжелое удушье поползло у меня внутри, шершавым комком к сердцу подступило мановение, от которого я пряталась внизу, у холодный земли, за большие лепестки искусственных цветов, между венками… все начали аккуратно и терпеливо ждать моего движения, вся моя большая семья бережно укрыла меня молчанием, я чувствовала прикосновение невидимого присутствия, словно сама реальность наклонилась надо мной не отряхиваясь от песка, я решительно встала, коснулась креста губами и рванула с кладбища перваяне останавливаясьподальшепоглубжедыхание прыгаломеня ударом погнали чувства, эмоциия не могла остановиться ни ногами, ни слезами, ни воем, ни горечью меня вновь догнало, настигло, победило я пробиралась сквозь людей, машины, убегала, неслась, бежала от этой правды, не оставляя следов на земле, что покоит моего деда там лес, дорога мне хотелось скрыться, выпрыгнуть с Планеты превратиться в опилок, лежащий под колёсами или в провод над головой, протянутый по столбам … или в шнурок на ботинке прохожего… во что-нибудь мелкое, незаметное, скрытое шел густой, чугунный дождь, медленно, как метроном, как пульс хныкала грязь под ногами, слякоть ныла о каждом моём шаге, они как будто гудели мне по стопам: «остановись, медленнее, остановись»я не моглая не хотела на месте меня потеряли, я была далеко, но мама нашла и спрятала в себя,в ключицу только ей под силу усмирить это, только ей под силу усмирить эту распирающую, рвущую болья знаю, что в тот момент она чувствовала тоже самое, и когда она успокаивала, она держала не только меня на руках, она держала нас двоих, убаюкивала двух маленьких девочек, тоскующих и убегающих от этого страшного днякоторый продолжался, за столом слова про деда начали перебивать друг друга, истории сочились из горячих улыбок, слова начали ликовать и искриться о нём. … стало так ласково на душе, так мягко, так близко и я вернулась, я задышала, я поддалась этому бурлящему, брызгающему потоку воспоминаний, который, через нашу ностальгию нёсся туда… наверх, к небу я чувствовала как длинные, колючие усы деда свисали над нашим столом, а его губы, которые, мне кажется, я никогда из-за усов то и не видела, гордо улыбаясь, тянулись к нашим щекам, ведь он так по ним соскучился сейчас 10 вечера, я сижу на дедушкином диване, смотрю на свои фотографии, которые он нарочито поставил на полки книжного шкафа, и на нашу общую с ним перед телевизором, со дня рождения Мамы. Так она и стоит, поставленная его руками, не тронутая.
Оставить комментарий/отзыв