Отцеводство

(не задано)

Мы вышли из дома, сели в машину и поехали проводить Ваню в аэропорт. Уж поехали так поехали: все поехали, и в первую очередь Андреич. Минут через 10 только выяснилось, что Андреич забыл надеть свои сандалики. Дошел до машины, сел и поехал. Это было очень плохо, конечно: как же голыми ногами ходить по аэропорту? Но и возвращаться было поздно.-- Ну и что, - говорю. - Ничего! Найдем магазин уже там и купим ему сандалики. Все равно ему, кстати, нужны были новые сандалики. И мы приехали. Нам сказали что можно купить сандалики в магазине "Винни". Пришли в магазин.-- Нет, - говорит нам девушка в магазине, - никаких сандаликов у нас нет. Да, были, но давно. И вообще никакой детской обуви нет. Но правильно, была.И времени, я смотрю, у нас тоже уже нет.-- Ладно, - говорю, - а что у вас есть?-- А вот, - с готовностью отвечает она, - есть отличный скутер! От 3 до 7 лет. Вам точно подойдет.Я сначала хотел рассмеяться ей в лицо, а потом задумался: да ведь скутер - это и есть выход, когда нет сандаликов. Человек рулит, а ноги у него стоят на защищенных подножках, просто под одной ногой еще педаль газа. Человеку не нужно ходить ногами, когда у него есть скутер. И не нужны ему никакие сандалики.- А сколько, - говорю, - стоит скутер?Тут оказалось, что еще и не дорого. Сандалики, конечно, дороже, но на сандаликах далеко не уедешь. Скутер сам тебя везет, а далеко ты зайдешь на сандаликах? Куда они тебя заведут?.. Вот именно.Так что купил я, конечно, скутер, похожий на маленький, плотно сбитый мотороллер.Андреич смотрел на меня с сомнением, по-моему. Он не до конца понял, как это на него вдруг такое свалилось, и может ли он верить не то что мне, а даже самому себе и своему счастью. Но я ему все объяснил. И про сандалики, и про скутер. И он поехал. За три минуты он научился включать задний ход, он лавировал, лавировал и вылавировывал в толпе людей, не очень-то расступавшихся перед ним. Потом мы заехали в продуктовый магазин. Он ехал мимо полок и собирал урожай яблок, слив и груш, а также хлеба, и это было зрелище. Потом я зашел в паримахерскую... А он заехал... И так - чуть не весь день. И ни разу ему не понадобились сандалики, вот ведь какое дело.Потому что у него есть скутер.Вот как полезно иногда забывать надеть сандалики.

Подходит ко мне Андреич и говорит:-- Ты такой хороший!.. Такой хороший...Я принимаю это считай как должное, но все-таки приятно.Но потом я замечаю, что Андреич гладит мишку в махровом халате и в тапочках (мы когда-то подарили ему и Мире близнецов-мишек) и переспрашиваю, конечно:-- Ты про меня это говоришь или про мишку?..-- Про мишку... - с недоумением отвечает Андреич. - Конечно, про мишку!-- Я думал, что, может, ты про меня... -- я разочарован, ясное дело.-- И про тебя, - Андреич демонстрирует необыкновенное великодушие. - Ты тоже хороший.-- Хороший? - переспрашиваю я с недоверием. - Может, даже лучше всех?-- Лучше всех? - переспрашивает мальчик. И молчит.Нет, ну почему он молчит-то?-- Как ты думаешь, есть у кого-то еще такой папа? - интересуюсь я, пустившись уже во все тяжкие.Я понимаю, что это грех самолюбования, но что я могу поделать с собой? Андреич долго думает и говорит наконец:- Надеюсь, что нет.Это он о чем?-- Что значит "надеюсь"?! Ты думаешь, я еще чей-то папа?!-- Да, - кивает мальчик.Ну-ну... -- И чей же?! - мне самому смешно.-- Ваня, Маша... - терпеливо перечисляет Андреич.Ой, я и забыл.

Когда-то я писал о том, что есть девушка, которая как начнет целовать Андреича, так и не может остановиться. Раз 50 поцелует, и это только начало. И признается: Андреич так хорош для нее, что она просто не может держать себя в руках. Слишком хорош для нее, считаю я.И вот Андреич снова встретился с этой необыкновенной девушкой. Она все-таки повзрослела на полгода с последнего раза и, может, научилась владеть собой. Ну а вдруг?-- Она тебя целовала? - спрашиваю я Андреича, когда девушка сдает нам Андреича на ответственное хранение после долгой прогулки с ним.-- Много нет, -- качает он головой. - Спасибо, что напомнил.Какая вежливость, однако.Он вспомнил, как она не могла остановиться.И в целом я ее понимаю.-- Если снова начнет, - говорю я, - ты так и скажи: "Спасибо, достаточно, я не хочу". Просто ты ей очень нравишься.--Да, - размеренно говорит Андреич. - Я ей напомню об этом.Когда он произносит все эти взрослые вежливые слова, из которых строит свои собственные конструкции, то это, с одной стороны, бывает весело и даже уморительно, а с другой - трогательно до слез.-- Когда она начнет много целовать, я ей скажу: не хочу, - продолжает почти про себя старательно повторять Андреич. - И посмотрим, остановится она или нет.Ага, понаблюдаем со стороны.

Андрей проходил диспасеризацию в клинике "Мать и дитя". Там еще Маша с Ваней проходили диспансеризацию.Эта диспансеризация, по моим представлениям, была расширенной, потому что делали, например УЗИ сердца.И вот бывает же иногда, что в исследователи маленького сердца достанется доктор с большим сердцем.Но сначала она делала УЗИ живота, или, если правильно, брюшной полости.-- Давай проверим, - говорила доктор Андрею, - есть ли у тебя в животике печенье. Или у тебя там яблоко?.. Чем тебя мама кормила?И она показывала Андреичу его животик на экране, и искала там печенье. С одной стороны, казалось бы, что такого? Технология... А с другой, много вы видели таких технологов?..-- Где яблоко?! Где печенье?... - волновался Андреич, вглядываясь в кромешную, казалось, и таинственную темень межреберных пространств на экране.-- Пока не вижу, - пожимала плечами доктор. - Если не найдем, выпишем тебе рецепт на печенье, чтобы мама накормила.- И папа, - верно поправлял ее Андреич.Ведь это я, в конце концов, устраиваю ему дождь из печенья с балкона второго этажа.Так доктор все посмотрела, осталась очень довольна и выписала рецепт на печенье и яблоко.Андреич тоже остался очень доволен, долго потом носился с этим рецептом и наконец предъявил его мне.Но пока что доктор уже начинала делать УЗИ сердца.-- Какое у тебя доброе сердце! - говорила она Андреичу.Он мечтательно и благодарно улыбался.--Давай теперь послушаем, что сердечко говорит? - спрашивала она его.-- Давай! - безоговорочно соглашался он.А ей, конечно, надо было послушать звук сердца.-- Шу-шу-у!.. Шу-шу-уу...-- Андрюша, - говорила доктор, - слышишь, как шумят волны?.. Шу-шу-у-у.. По-моему, твое сердечко хочет на море...Андреич страстно кивал.На прощанье, а уходить он не хотел, и казалось даже, что она не хочет отпускать его, доктор подарила Андреичу одну машинку из двух, которые у нее были для работы с такими мальчиками, а потом по велению своего большого сердца отдала и вторую. Андреич все-таки приворожил ее своей сердечностью.-- Мама, - говорил Андреич за ужином, - мое сердечко хочет на море!-- Мое тоже, - вздыхала мама. Потом он прислушивался к себе и говорил:-- Мое сердечко разговаривает. Слышишь?..Точно: тук-тук, тук-тук... Раньше он этого не замечал. Но доктор...Андреич, кажется, понял, что у каждого человека есть сердечко, которое и разговаривает, и плачет, и, чем черт не шутит, смеется, и надо обязательно к нему прислушиваться, потому что оно делает все это очень тихо.-- А когда сердечко плачет? - и правда спрашивал Андреич, так что у меня сердце екало.-- Когда человек расстроен, тогда сердечко плачет, - отвечала мама. -- Мама, мы поедем на море, и твое сердечко не будет плакать, - делал очень точные выводы этот сердцеед.-- Ты думаешь?.. - переспрашивала Даша, посматривая на меня.Можно предположить, конечно, что они сговорились.Но если и сговорились, то со мной.