ozhuravskaya

Первая тысяча подписей под петицией за Жеку сожрала столько энергии, что, несмотря на подкупающее весеннее солнышко, собрать себя из диванных подушек воедино в чудесное воскресное утро казалось задачей не очень реалистичной.— Пойдём сходим вместе с малышом за кофе и прогуляемся по парку, — предложил Мика. От этих слов я только крепче вцепилась в подлокотник и сердце.— О, — вспомнил Мика, — сегодня же воскресенье! Пойдём Антона искать. Или даже дракой с дивана не выманить?— Он, небось, опять не придёт, — заныл я.— А может, наоборот, уже расслабился и пришёл, — возразил Миша.Я прислушалась к своему маленькому сердечку и, осознав, что слово «драка» по-прежнему отзывается внутри, соскреблась с дивана, помылась, накрасилась, погрузилась в повозку и — тпру! — пять минут спустя мы уже отоваривались клубникой, жирной как устрицы, и сладкой как зарплатный лист. Оглядевшись получше, я аж подпрыгнула: у Бога, которого нет, сегодня снова было отличное чувство юмора — буквально через три палатки от клубники стоял Антон в костюме Ане, рекламируя свой товар.Вручив сына мужу и отправив обоих, гружённых фруктами, на дневной сон, я пошла навстречу судьбе.— Привет, — сказала я, подходя к его стойке и глядя прямо в глаза. — Антон.— Можешь называть меня Аней, — ответил Антон. — Только я не могу с тобой разговаривать на рабочем месте.— Так давай поговорим после работы, — легко согласилась я.— Я бы не хотела говорить с вами и после работы, — ответила Аня. — Потому что я вас боюсь.— Странно, — удивилась я. — Когда на протесте ты меня пихала, чему есть многочисленные свидетели, ты вроде была куда смелее. Ты будто бы несерьёзно относишься к ответственности за свои поступки, Аня, — огорчилась я.Но Аня была непреклонна и позвонила помощнику менеджера рынка, оказавшемся нервной детиной двухметрового роста с окладистой бородой, из визгливого крика которого, я услышала Анину версию: якобы она работала охраной на протесте и наоборот — стояла между мной и другими, а я на ней отыгрываюсь.— А ну не ори на резидентов округа, который обслуживаешь, — осадила я бороду.— Я позову полицию и главного менеджера, — предупредил детина.— The more the merrier, — легко согласилась я.— Ain't you something — процедил он сквозь зубы, брызнув слюной. — Мне постоянно об этом сообщают, — подтвердила я.— Вот, — сказала я Ане. — Этот микроагрессивный помощник менеджера не знает, но прикидывалась ты не охранником, а студенткой, ведь именно от тебя меня спасла симпатичная девочка в интифадочном платке вместе с мальчиком в террористической обвязке. А то бы ты и вторая красотка флюидного пола с зелёными волосами просто бы вмяли меня в асфальт.— То есть вы хотите сказать, что она прямо толкала вас? — уточнила менеджер.— Прямо толкала, — подтвердила я, — прямо руками.— Оу, — ответила главная менеджер, и какая-то сложная мысль посетила её. — И этому есть свидетели?— Даже видео подтверждение, — добавила я.— Вы там были незаконно, — вновь встрял микроагрессивный помощник.Но я разъяснила, что была там абсолютно законно, представляя нон-профит, состоящий из матерей против антисемитизма в образовательных учреждениях.На этих словах главная менеджер отвела помощника в сторону и попросила завалить хлебало, тем более что уже пришёл полицейский и скромно стоял в стороне, ожидая возможности представиться.— Здравствуйте, — сказал полицейский.— Давайте отойдём в сторону, — предложила главная менеджер.— Не надо никуда идти, — уверил её полицейский. — Мы сейчас решим эту проблему за десять секунд, после чего повернулся ко мне и поинтересовался, всё ли мне удалось высказать провинившемуся вендеру.— Здравствуйте, офицер, — улыбнулась я лучезарно. — Представьтесь, пожалуйста.— Офицер Родригес, — представился офицер Родригес и вдруг присмотрелся ко мне внимательно. — Ты же Ольга, — вспомнил он наконец. — Мы встречались возле дома клиента, который вызвал вашу службу мобильного реагирования! — Так точно, — согласилась я. — Коллега, мы с вами вместе счастливо обслуживаем округ, в котором живем.

Вычитала в ночи, что USAID потратили кучу баблишка на цементный заводик в Газе, и, хоть о покойных или хорошо, или никак, но, прислушавшись к себе, поняла, что меня это немножко задело. На мои налоговые мучения нас же и в бетон. Это я сама за туннель платила?Вот если бы был действительно умный чат-гопота, я бы попросила его высчитать, сколько в том бетоне моих монет, причём пусть берёт налоговые декларации с 2009 года, что я тут, и обоих мужей обсчитывает. Неужели же может быть, что я на сэкономленное от бетона баблишко могла купить себе Биркин-шмиркин? Я никогда не думала, что мне нужна Биркин-шмиркин, но я и не думала, что мне нужен цемент в Газе, if you know what I mean. Вообще, никак не комментирую происходящее, потому что абсолютно счастлива, но ещё же я эмпат и не хочу понапрасну бесить тревожных людей, тем более, что благостная, из отпуска с ребёнком, то есть страшно довольная, что вернулась домой, к няне!Гавайи мне особенно запомнились тем, что в последний день перед такси, в минуты прощания с морем, мне позвонил favorite kid со словами: "Мама, смотри, где я", и чуть не сделал маме конец жизни."Ты что?" — зашипела я так, что пальмы на секунду забыли качаться. "На демонстрации? Там что, палестинские флаги?" Флаги оказались мексиканскими, но мама, будем честны, просто вообще уже не любит эту палитру цветов — результат травмы, не иначе. Поэтому через пять минут ребёнок был запихнут в Uber и отправлен домой."Мы прямо сейчас", — объяснила я ему доброжелательно, — "судимся с твоим школьным округом за антисемитизм, который устраивали весь год те же ребята, что теперь за всё хорошее против всего плохого"."Но я махал израильским флагом!" — оправдывался Санёк. "Там были и другие дети с израильскими флагами!""Что ж", — смягчилась я, — "приятно знать, что на этом слёте двоечников ты был не единственный глупый еврей, маме стало немного легче!" Короче, все революции мама запретила до тех пор пока он не сможет голосовать и плакать над налоговой декларацией."Больше всего", — признался Миша, — "меня удивляет, что он позвонил тебе рассказать. Мне в жизни не приходило в голову ничего рассказывать маме".Я посмотрела на него снисходительно: "если человек не знает, что такое нейролингвистическое программирование через память поколений, то нечего начинать.И этот всё расскажет, и следующий, и в переходный возраст, и в кризис средних лет, если мамуля доживёт". Сын даже ходит с мамулей на фермерский рынок и держит купленные для прикрытия фрукты и овощи, пока мама ходит по рынку, в поисках товарища по Беркли. Но после той нашей невероятной встречи сколько я ни приходила — ни Антона, ни Анны. Вместо них — владелец индус, приятный и совершенно ни в чём не виноватый."Помочь вам как-нибудь?" — обратился он ко мне."Так и так", — объяснила я свою ситуацию, — "я была на протесте, и меня там толкала девица по имени Анна. К сестринству у меня подход особый, но вдруг я увидела, что Анна — Антон, и выходит, что меня толкал мужик, а это сразу другой ценник. И я бы хотела с ним поговорить, но он перестал приезжать"."Потому, наверное, и перестал", — наконец-то подал голос ошалевший индус, объяснив, что Антон поменялся в другую палатку в соседний городок.Но Гавайи — это вчера, а работа — она сегодня.На вызов я моталась с моей обожаемой Марлиз уговаривать парня с шизофренией сдаться врачам. Марлиз — красивая чёрная девчонка в уважаемом возрасте, тащит буквально одна усыновлённого сына с аутизмом, уже взрослого. Мотается на работу из другого штата (sic), тяжело и много работает, еле на все хватает и то хлеб.Марлиз как-то обмолвилась, что выросла в приюте, но успокоила меня, что её там любили, никогда не обижали, кормили, образовывали и всё такое — семейного типа, приют. Вот это да, хотела расспросить я, но мы приехали на вызов и работа загробастала нас, а позже я забыла об этом вспоминать, но сегодня мы с Марлиз проезжали тот самый городок и я наябедничала ей и, увидев наконец-таки на мне магендавид, она моментально достала свой. "Sister!" — закричала я, и мы обнялись: приют, воспитавший Марлиз, был еврейским.

Индус пообещал передать Антону любое моё послание через PM в Инстаграме, и я с тех пор всё хожу, сочиняю и мне нравится представлять, как каждое воскресенье Антон обливается потом, оглядываясь по сторонам, раскладывая свои sustainable мхи и неприхотливую зелёнушку._Подпишите петицию за Женю Беркович

Любимые евреи, огромное вам спасибо. Особенно, конечно, еврейские женщины, которые накинулись на меня как коршуны с вопросами о спасении Жени, но и еврейские мужчины не остались в стороне и предложили свою помощь.Не могу рассказать всю подводную работу, которая ведётся прямо сейчас — не хочу сглазить, во-первых. Во-вторых, как только будет чем похвастаться, я обязательно похвастаюсь вам.А сейчас главное: чтобы Женя закрепилась в списках и её шансы на освобождение увеличились, американским евреям (да и не только) нужно подписать петицию.Петиции сами по себе никого из тюрем не вытаскивают, но они — один из магических механизмов, показывающих степень народной вовлечённости.Сегодня день, который не требует дополнительных слов. День памяти Холокоста.Тех своих сестёр мы спасти не смогли. А за Женю — давайте побьёмся.Подпишите петицию:https://chng.it/42jQXyjgKwРаспространите этот пост, нам нужны подписи.

Резолюцию, разумеется, приняли, а тушить нас действительно некому.