Начетчик

Завел аккаунт на ЯндексКью. Сегодня дал первый ответ. Вопрос: Сколько могла стоить крестьянская свадьба в России XIX века?Ответ: В наше время городская молодежь старается не тратиться на свадьбы. А вот в традиционных обществах брачный обряд играл важную роль как для жениха, так и для невесты, он окончательно завершало взросление. Как писала этнограф и историк М. М. Громыко: «Несмотря на семейный характер, по смысловому содержанию свадебное празднество далеко выходило за рамки семьи и превращалось в событие для всей деревни, дававшее возможность проявиться талантам и развернуться молодежному веселью». Поэтому к ней готовились очень основательно.Свадебные обряды изучены хорошо, а финансовая сторона рассмотрена крайне скудно. Вот какие данные касательно конца 19-ого века есть в исследовании Щербины Ф. А. «Крестьянские бюджеты». Крестьянин из села Большие Липяги (сейчас это Белгородская Область, а тогда она относилась к Воронежской Губернии) потратил на свадьбу сестры 50 рублей. Столько же ушло на празднество у крестьянина из села Прибытково (тоже Воронежская Губерния). Лошадь тогда стоила около 15 рублей, корова 12, килограмм ржаной муки 6 копеек. Средний годовой доход у Воронежских крестьян составлял 62 рубля с копейками на душу населения.Сведений о других регионах я не нашел. Но бюджеты там отличались. Щербина описывает данные из богатых сел. Их население – это бывшие однодворцы. Данных по другим регионам или периодам (например, начало XIX в.) я не нашел. Но везде и в любое время свадьбы занимали значительную часть крестьянского бюджета.P.S.Мне сложно переводить цены тех времен, так как я не экономист. Но как минимум надо учитывать смешанный характер экономики Российской Империи.P.P.S.Хотелось бы услышать мнение @zalesje, @apesotskiy, @tolk_tolk и @rus_gen

Гелий Коржев «Груз 200», 2000

Солженицын неправ, но ценность имеет.В Беларуси убрали из школьной программы Солженицына. Мотив тамошних политиков, точнее политика, неясен. Но вслед за этим раздались голоса и у нас о вреде Александра Исаевича для подрастающего поколения. Поспешу успокоить: на подростков Солженицын не имеет никакого влияния. Согласен я и с тем, что в его книгах много вымысла. Но читать его все-таки надо.Солженицын многолик. Он и свидетель. И писатель. И публицист. И политик. А сам он хотел быть пророком, как Лев Николаевич Толстой. Но если Толстой был близок к анархизму, то Солженицына тянуло куда-то к славянофилам.Архипелаг ГУЛАГ – это не научная работа. Сам автор определял ее как «Опыт художественного исследования». В действительности это публицистика с воспоминаниями. Некоторые эпизоды – вроде рассказа о том, как автора пытались завербовать – близки к исповеди. Смотреть на Архипелаг как на научный труд нельзя. Приведу пример самой грубой ошибки. Солженицын пишет касательно кулацкой ссылки, что в тайгу и тундру было отправлено «пятнадцать миллионов мужиков». Цифра увеличена раз в семь, если не больше. Дело в том, что «ни Солженицын, ни американские советологи, на которых ссылался Мильчаков, не имели доступа в советские секретные архивы, и, следовательно, вся их «статистика» является не более чем плодом их собственного фантазирования». Это слова Земкова. Земсков не относился к когорте публицистов-сталинистов, а его книги не апология. Нет, он историк-статистик, всю жизнь посвятивший исследованиям демографических аспектов политических репрессий. Его вывод можно описать просто: цифры Александр Исаевич брал с потолка.Позже Виктор Земсков написал несколько отдельных статей. Они вошли в сборник «Книга, обманувшая мир». Помимо критики Солженицына с точки зрения историков, там была критика со стороны других писателей, в том числе и прошедшего лагеря Шаламова. И здесь хочется защитить Солженицына, а также сказать зачем надо его читать. Книги Солженицына ценны личным опытом самого автора. Да и написаны они неплохим языком. Они интересны. Наконец, они могут стать источником для работ по исторической антропологии.Вот только влияние на умы он не имеет. Может, в перестройку, может в начале девяностых и считало его кем-то. Но нынешний Солженицын забронзовевший памятник. Он стоит дальше от нас, чем Шолохов или Булгаков. Потому что Шолохову или Булгакову есть что сказать зумеру с крашеными волосами из тик-тока, который слушает Алену Швец или SHHHHT. И Маяковскому. И Блоку. А Солженицыну сказать нечего. Я не люблю делить литературу по возрастам. И Данте можно читать в восемнадцать лет, и Шекспира, и Достоевского. Но все же есть несколько книг в мировом литературном каноне, которые лет до тридцати читать не тяжело, но скучно. Сложно такое написать, но Солженицын смог. Да и в школьной программе ГУЛАГа нет. Есть «Матренин двор» в основной программе, но этот рассказ относится к «деревенской прозе». «Один день Ивана Денисовича» входит в список произведений на лето. Но «Один день Ивана Денисовича» публиковался в СССР, его одобряла партийная верхушка. Я думаю, что Солженицына постигнет участь поэтов восемнадцатого века. Несмотря на определенные литературные достоинства, его будут знать и читать специалисты или студенты-филологи. P.S.Ох, боюсь, что многим пост не понравится . . .

Недавно на канале Горюче-сказочные материалы вышел текст. Мол, не стоит доверять заголовкам вроде «Ученые доказали». Надо сначала посмотреть: кто эти ученые, какие у них степени, что за организацию они представляют и т.д.На самом деле, заметка очень хорошая. Большинство людей слабо представляют себе, что такое наука как социальный институт. В современном обществе ученый – это научпоп-блоггер. В наилучшем случае блоггер является реальным ученым. В лучшем – это популяризатор без заслуг, но понимающий свою область науки. В худшем же– шарлатан. Классическим шарлатаном является Евгений Понасенков. За последние три года из мелкого фрика он вырос в какого-то гиганта мысли. Прежде ревизионисты всех мастей от Фоменко до Суворова как-то признавали, что они спорят с наукой. Влияние же их распространялось на небольшой круг людей. Понас же дорос до образца историка, «эталона», «примера» в массовом сознании. Фамилия горе-ревизиониста стала ассоциироваться с историей так же, как фамилия вполне признанного ученого Хокинга связывается с астрономией и физикой. Ни премия ВРАЛ от портала Антропогенез, ни публикации в Новой Газете, ни негодующие письма ученых не смогли остановить эту мем-машину.И если в сфере естественных и технических наук еще какой-то авторитет котируется, то в гуманитарной сфере нет никаких ограничителей. Здесь специалистом может назвать себя любой публицист. И особенно не везет истории. Уже три года, когда я с кем-то знакомлюсь и говорю, что я историк, то слышу сразу «О, ты типа Понасенкова». Раньше я злился. Негодовал. Кипел. Пытался что-то доказать. И, наконец, прошел стадию принятия.Я не знаю, как устроена атомная станция. Я не знаю, как работает водоканал. Наконец, мне нет дела до мира Высокой Моды. Нет, я люблю красивую и стильную одежду, но вот как пройти путь от безымянного портного до Версаче я не знаю.Так же и большинству нет дела до исторических факультетов и кафедр, музеев и архивов, сборников, которые никто не читает, кроме трех с половиной аспирантов и прочее, прочее, прочее. Каюсь, даже я до первого курса думал, что археологическую экспедицию можно организовать компанией из четырех-пяти людей. Сейчас модно винить постмодернизм, упадок культуры, переход от печати к интернету. Но, скажу честно, конфликт ученых и тех, кто считает себя ученым, тянется примерно с Нового Времени, когда сформировались научные институты, близкие к современным. Вот пример. Читаю все того же Грамши. У него красной нитью через Тюремные тетради идут размышления о предназначении интеллектуала. И там есть интересная фраза: «С подобной увлеченностью науками, опасность которой очевидна (абстрактная вера в чудотворную силу человека парадоксальным образом ведет к выхолащиванию этой силы и к утрате вкуса к конкретному и нужному труду <…>), необходимо бороться различными методами, среди которых важнейшим должно стать лучшее изучение основ научных знаний, популяризация науки вдумчивыми и серьезными исследователями, а не журналистами-всезнайками и нахальными самоучками». #размышления

Советский плакат и Звездные войны