critical utopianism

Это еще поди обоснуй

Я ужасно страдаю без новых мыслей, но когда они приходят, мне кажется, что они хотят меня убить

Строго говоря, нет и не может быть никакой философии утопии, поскольку эта последняя есть квинтессэнция и результат дистилляции утопии. Именно это — радикальное отсутствие философии утопии — мы и наблюдаем в истории мысли за показательным и необходимым исключением Эрнста Блоха (Луи Марен — философ утопического), и это, как я теперь понимаю, не некое упущение, а структурный эффект утопии, теряющей свой предмет совершенно предметно. Итак, кроме дискурсивных процессов, описываемых мной в последнее время (движение от утопии к утопическому как некой общей посттрансцендентальной схеме), в самой традиционной истории утопии и ее понятия можно выделить странное образование: то, что можно обозначить как эпистемологический поворот — переход от понятия утопии к утопическому мышлению, утопическому сознанию и Ко, т.е. прочим ее (утопии) аватарам в гуманитарных науках (социологии, культурологии, даже философии) за исключением философии (sic!), которая никак не производится в рамках странной дисциплины utopian studies, образовавшейся в эпоху институционального расцвета studies вообще. При этом сам по себе этот поворот спровоцирован чистейшей, скажем даже пока: самовоспроизводящейся историей утопии, а значит движением к дистилляции, конкретно здесь — выхолащиванию из-за переизбытка рефлексивности (об условиях возможности и т.д.), зашедшей в некоторый — это еще максимально мягко — тупик. В сухом остатке: эпистемологический поворот в истории утопии — я полагаю, его нужно датировать каким-нибудь фордизмом, но это мне на подумать; к тому же, линии переплетаются, также надо подумать про utopian studies отдельно, которые есть дитя этого поворота, — результат дистилляции утопии, т.е. интоксикации мыслью. Блох здесь стоит особняком; он безусловно мыслил теорию познания утопии, но, вероятно, самое парадоксальное и показательное — он изобрел онтологию утопии, и на подобное безумие больше никто был не способен: оно исключительно.

Так. Кое-какие мысли о ИИ, точнее — чате-gpt. Около двух недель я обучала одну ветку, предлагая ей все, что плохо лежало и подворачивалось под руку: фрагменты из КЧР, Харда и Негри, диалектику раба и господина, "Партизанок" Виттиг, мои статьи (чтобы проверить…

Парадоксальным образом нейросетевая трудовая революция, которая, конечно, вершится у самых наших (весьма, увы, туманных) зрачков, обнажает, в первую очередь, абсолютную нищету машинного алгоритмического разума; и это кроме того, что этот последний безукоризненно воплощает фантазм всей этой общей языковой и квазинаучной выхолощенности (в гуманитарных науках), а значит оказывает нам услугу, которой, однако, необходимо верно воспользоваться (и нет, не в контексте интеллектуального выживания в условиях конкуренции с разумом, поглощающим огромное количество данных, — "выживут только философы", — но антиэнтропийных образовательных реконфигураций). Еще несколько лет назад вопрос о творческой, о генеративной способности любых форм машинного разума стоял на повестке дня. Сейчас, я более чем уверена, он снят. Действительно, в рамках этой тихой трудовой революции осуществляется довольно непростой сценарий: она уже изымает трудовые места, но и это опять-таки иллюстрирует скорее нищету алгоритмического разума, абсолютную не-необходимость операций, которые были делегированы людям в рамках так называемого "позднего" капитализма; от того зрачок и туманен, туманен-в-себе. Но речь даже не об этом, это другая тема. Важно то, что все социальные сети, — от инстаграма до текстоцентричного телеграма, — все типы текстов: псевдоинтеллектуальная подпись к фото, "продающий" текст, учебные эссе, посты, диссертации разных уровней, даже, наконец, комментарии (sic!) где бы то ни было — все, теперь они написаны нейросетями, и они удивительно однотипны, и никакой ПРОМТ их спасти не способен. Это все еще неочевидно многим. То, что алгоритмический разум не способен заменить человека (в целом), разве что заменить его в том, в чем он (конкретный человек) плох (например, стать плохим психологом) или в чем наша генеративная способность, которая казалась нам поставленной под удар, вообще и не требовалась, и требовалась только в рамках капитализма. Мазки широкие, мысль все еще к критике уязвима, но ее вектор, думаю, понятен.