Чёрт из Пушкино

Про Ильфа и Петрова, кумиров моего детства.Мало кто знает, что писатель Евгений Петров, тот, который совместно с Ильей Ильфом написал «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка», имел очень странное и редкое хобби: на протяжении всей жизни он коллекционировал конверты от своих же писем.А делал он это так - писал письмо в какую-нибудь страну по вымышленному адресу, вымышленному адресату и через некоторое время ему приходило письмо обратно с кучей разных иностранных штемпелей и указанием «Адресат не найден» или что-то вроде этого. Но это интересное хобби однажды оказалось просто мистическим...В апреле 1939-го Евгений Петров решил потревожить почтовое отделение Новой Зеландии. По своей схеме он придумал город под названием “Хайдбердвилл” и улицу “Райтбич”, дом “7″ и адресата “Мерилла Оджина Уэйзли”.В письме он написал по-английски: “Дорогой Мерилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Целуй дочку от меня. Она, наверное, уже совсем большая. Твой Евгений”.С момента отправления письма прошло более двух месяцев, но письмо с соответствующей пометкой не возвращалось. Писатель решил, что оно затерялось и начал забывать о нем. Но вот наступил август, и письмо пришло. К огромному удивлению писателя это было ответное письмо.Поначалу Петров решил, что кто-то над ним подшутил в его же духе. Но когда он прочитал обратный адрес, ему стало не до шуток. На конверте было написано: “Новая Зеландия, Хайдбердвилл, Райтбич, 7, Мерилл Оджин Уэйзли”. И все это подтверждалось, синим штемпелем “Новая Зеландия, почта Хайдбердвилл”!Текст письма гласил: “Дорогой Евгений! Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита, выбила нас из колеи на полгода. Надеюсь, ты простишь за задержку письма. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория совсем большая и осенью пойдет во 2-й класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты ей привез из России”.Петров никогда не ездил в Новую Зеландию, и поэтому он был тем более поражен, увидев на фотографии крепкого сложения мужчину, который обнимал его самого, Петрова! На обратной стороне снимка было написано: “9 октября 1938 года”.Тут писателю чуть плохо не сделалось - ведь именно в тот день он попал в больницу в бессознательном состоянии с тяжелейшим воспалением легких. Тогда в течение нескольких дней врачи боролись за его жизнь, не скрывая от родных, что шансов выжить у него почти нет.Чтобы разобраться с этими то ли недоразумением, то ли мистикой, Петров написал еще одно письмо в Новую Зеландию, но ответа уже не дождался: началась вторая мировая война. Е. Петров с первых дней войны стал военным корреспондентом “Правды” и “Информбюро”. Коллеги его не узнавали - он стал замкнутым, задумчивым, а шутить вообще перестал.Закончилась эта история совсем уж не забавно.В 1942 году Евгений Петров летел на самолете из Севастополя в столицу, и этот самолет был сбит немцами в Ростовской области. Мистика – но в тот же день, когда стало известно о гибели самолета, домой к писателю пришло письмо из Новой Зеландии.В этом письме Мерил Уизли восхищался советскими воинами и беспокоился за жизнь Петрова. Среди прочего в письме были вот такие строчки:“Помнишь, Евгений, я испугался, когда ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной. Но ты сказал, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратнее — летай по возможности меньше”.По мотивам этой истории был снят фильм «Конверт» с Кевином Спейси в главной роли.

Малолетка в спортивном костюме немного из закадра работы журналистом В Москве есть ровно два места, где за моим внешним видом следят больше всего – это один московский суд и клуб Anima. И там, и там очень не любят мою одежду марки Адидас. В суд я впервые…

Малолетка в спортивном костюменемного из закадра работы журналистомВ Москве есть ровно два места, где за моим внешним видом следят больше всего – это один московский суд и клуб Anima. И там, и там очень не любят мою одежду марки Адидас.В суд я впервые пришла по работе на процесс бывшего замминистра обороны Тимура Иванова (судили как воришку). Случайно совпало так, что до заседания у меня была важная дворовая фотосъемка в абибасе, я не успела заехать домой, и пришлось в том же идти на суд. В том же, это разноцветный костюм с полосочками + короткая ярко-желтая цыплячья шапочка, торчащая над ушами. Последняя первой поразила сотрудников суда, которые строго попросили «снять головной убор в зале слушаний» (немного напомнило школу, когда забыл сменку). В целом же, при виде такого лука там посчитали, что это просто «пришел какой-то новый блогер». Уже писала, как в итоге оказалось, что я не блогер, и меня чудом пустили на заседание последней из журналистов (на громких процессах нас всегда больше, чем стульев в зале, так что это каждый раз тетрис, в который можно проиграть и печально остаться за закрытыми дверями). Поскольку я была последней, и меня вызвали отдельно, мой харамный адидас засветился максимально – пришлось идти до зала по пустому коридорчику под взглядами шкафов-приставов в масках и других репортеров, оставшихся за бортом. Потом до меня дошли слухи, что на суд ругались, «почему федералов (федеральные СМИ, типа ТАСС) не пустили, зато прошла какая-то малолетка в спортивном костюме».От суда же нам после прислали аккуратную просьбу насчет дресс-кода корреспондентов. Конечно, мне было неудобно (пресс-служба, на самом деле, там очень хорошая) и с тех пор я ходила к ним только в пиджаке и при параде. Втайне надеясь, что они заметили и оценили смену моего имиджа.. Как бы не так) Спустя три месяца (!) мне снова надо в этот суд по тому же Иванову – и в суде, увидев мою фамилию на аккредитацию, снова просят напомнить мне не приходить в спортивном😂 Запомнили же фамилию и издание той малолетки в адидасе... Видимо, я пиджаке и я в адике так и остались для них двумя совершенно разными личностями («Почему меня все время спрашивают, знаю ли я Тайлера Дердена?»).Что ж, посмотрим, может, со временем они забудут...Как посоветовала моя мама: «Тебе для работы надо всегда держать в сумке какой-то немнущийся сложенный официальный костюм». Ну, типа как Человек-паук всегда носил с собой супергеройский прикид и за секунду в него переодевался🤔Что касается клуба Anima (который первый раз обязательно все читают как «клуб Аниме») – за месяц меня не пустили в него уже три раза из-за тех же спортивных шмоток. Последний раз девочка фейс-контроль издалека углядела мое мерзкое поло адидас в очереди и сразу крикнула: «Она в этом никуда не пройдет!». Где наша не пропадала, я переоделась за углом в рубашку подруги и вернулась с поло в руке. На что девчонка смилостивилась и сказала, что теперь можно – «но вы обязательно сдадите ЭТО в гардероб».Что забавно, ведь клуб Аниме – это один из самых днищевых клубов Москвы, где тусят негры с индусами, до сих пор дуют шары, а охранники ходят по залу в масках на пол лица, с нашивками РОССИЯ и светят лазерными указками в глаза тем, кто им не нравится. Шары меня из этого набора впечатлили больше всего, потому что я думала, они уже вымерли в столичных клубах. Но нет, только теперь они стоят 500₽ за штуку, и при этом «Стали какие-то разбавленные», — как недовольно сказала одна моя подруга (что не мешает людям прямо на танцполе терять сознание и грохаться об пол после них).Вот такая грустная заметка без особой морали — любить Адидас в России становится все сложнее (но я не сдаюсь)🐶

Взяла самое неожиданное интервью в жизни (пока что) — с главным «секс-гуру» Руси, «тренером по соблазнению», «пикап-коучем», «пикапером-извращенцем» и как его уже только не обозвали журналисты Алексом Лесли (в миру Александр Кириллов). Предвосхищая вопрос…

Взяла самое неожиданное интервью в жизни (пока что) — с главным «секс-гуру» Руси, «тренером по соблазнению», «пикап-коучем», «пикапером-извращенцем» и как его уже только не обозвали журналисты Алексом Лесли (в миру Александр Кириллов). Предвосхищая вопрос, который мне уже задали, «зачем говорить с <нецензурное слово>, который пропагандирует домогательства к девушкам😡» — это моя работа мне это интересно)Вообще еще не случалось, чтобы мне было неинтересно общаться с людьми, с которыми я сталкиваюсь по работе (исключая этот момент в разговорах с чиновниками, когда они начинают засыпать тебя кучей производственных цифр и статистики).Недавно кто-то любопытный спросил меня: «А отличаются вопросы, которые ты задаешь людям в обычной жизни, и которые ты задаешь, как журналист?». На самом деле, нет. Как правило, я спрашиваю то, о чем бы и сама для себя поинтересовалась (только более формальным языком).Что касается Лесли – открытый, как будто всегда «на позитивчике», приятный в общении, очень легко с ним разговаривать. Что неудивительно, ведь быть таким – это уже, буквально, его работа.А еще это первый и думаю последний человек в моей жизни, который на просьбу дать интервью ответил: «Да, могу сейчас через пять минут» (в этот момент я стояла с велосипедом под дождем).