Старший, 24-летний сын священника в последнем слове объяснил свои действия попыткой помешать преступлению государства и сохранить свободу своей личности. Коллеги приводят расшифровку его речи:— Я считаю, что российская власть от имени российского государства совершила огромное преступление — самое крупное за XXI век — и продолжает его совершать.Мои действия, за которые меня судят, были попыткой помешать этому преступлению, совершаемому от имени моей страны, от имени моего народа и, в частности, от моего имени как гражданина этой страны. Действия правительства — в частности, Владимира Владимировича Путина — в отношении государства Украины подпадают статью 353 УК РФ, тем более, были нарушены и другие статьи Уголовного кодекса…/ Судья Тимур Жидков прерывает Иоанна, требуя выступать «в рамках предъявленного обвинения» /…Повторю, что концепция, от которой совершены мои деяния, в них присутствует состав преступления, но, с учетом контекста, они являются противодействием другому [государственному] преступлению — и таким образом приобретают диаметрально противоположное значение. На первом заседании я сказал, что не считаю себя виновным по вменяемым мне статьям. Я не считаю себя террористом, так как в моих деяниях нет ничего, что подпадало бы под это определение, либо покушения на него.Что касается моей попытки перехода в ЛСР, который признан [в России] террористической организацией, то могу сказать, что как не каждый набор слов является текстом, так же не является истиной все, что сказано в судебном решении.По 275-й статье могу сказать, что не надо путать интересы России и личные интересы Путина и правительства в целом. Война против Украины не нужна России, она нужна Путину. И любовь к своей…/ Судья останавливает подсудимого /…Что касается, еще раз, госизмены, я могу сказать, что факт моего рождения не обязывает поддерживать во всем правительство страны, в которой я родился. Я не приносил никаких присяг и не посвящался ни в какие государственные тайны, и потому счастлив быть свободной личностью и делать свой свободный выбор. Я считаю, что 275-я статья вменяется мне за мое мировоззрение и мою позицию. Моя вина заключается только в том, что я не оказал должного внимания преступлению, которое совершает правительство от моего имени.Как правило, в последнем слове просят не судить строго, просят снисхождения — о таком я просить не буду, так как считаю свою позицию абсолютно правильной. Я считаю, что у вас нет свободы, поэтому вы и не можете ее дать мне. Разделение властей у нас только формальное, по факту [судебная власть] подчиняется исполнительной. Поэтому надеяться на какую-то объективную оценку моих деяний… Я не надеюсь. Вы можете выносить мне любой срок — хоть десять лет, хоть двадцать, к любому сроку отношусь я одинаково. Конечно, нет ничего хорошего в том, чтобы провести существенную часть жизни в местах лишения свободы, потеряв там, возможно, здоровье, а возможно, в итоге и жизнь. Но главное — свобода моей личности, которой меня лишить вы не в состоянии. К тому же в этой войне погибли многие тысячи людей, которые ни в чем не виновны. Поэтому потеря части моей жизни и, возможно, здоровья на этом фоне выглядит абсолютно блекло. К тому же я уроженец той страны, которая совершает преступления в Украине, я ответственен за действия своего правительства, а многие мирные граждане Украины, которые погибли от российских бомбежек, они были абсолютно невиновны.К тому сроку, который вы мне вынесете и к тем последствиям, которые ждут меня, я отношусь спокойно. Я отнесусь к этому как к плате за то, чтобы не быть соучастником тех преступлений, которые совершает правительство нашей страны, за то, чтобы оставить за собой свободу своей личности.В завершение могу сказать, что обычно военным преступникам…/ судья останавливает /…Могу сказать, что я не считаю себя предателем России. У меня все.
Оставить комментарий/отзыв