The Lonely Shepherd’s Journal | Maria Ananeva

#Об_историиНедавно мне поступил запрос на написание эссе на английском языке про Заху Хадид (Zaha Hadid), весьма известного архитектора и дизайнера, первую женщину, получившую Притцкеровскую премию (Pritzker Architecture Prize). По счастливому стечению обстоятельств я в свое время имела возможность обсуждать биографию этой женщины вместе со своими студентами, поэтому какие-то базовые вещи и проекты знала неплохо. Однако для эссе в 3000 слов нужно было погрузиться в детали, а тут уже выяснилось то, что может быть, как я думаю, интересно моим подписчикам (и не только). Для начала нужно сказать, что архитектура, как и язык или другая сфера, тесно связана с политикой. По сути, архитекторы выполняют госзаказ, представляя работы, которые отражают набор ценностей, актуальный для того или иного периода. Далеко ходить не надо, достаточно вспомнить советскую архитектуру.Возвращаясь к Хадид, стоит сказать, что в тот период, когда она открыла свое архитектурное бюро в Лондоне в конце 1970-х годов, на ее коллег совершались настоящие гонения в лице принца Чарльза, который, как мы знаем, недавно стал королем Великобритании и получил в русскоязычной прессе имя Карла III. Выяснилось, что у этой особы королевских кровей был (и есть) зуб на архитекторов, предлагавших слишком смелые идеи в модернистском стиле. Он их нещадно критиковал, восхваляя старую добрую классику и накладывая запреты на те проекты, которые могли «изуродовать» Лондон и не только. Примечательно, что в окружении принца был Куинлан Терри (John Quinlan Terry), веривший, что классика воплощает в себе «божественный порядок», а также Леон Крие (Léon Krier), у которого была особая любовь к Альберту Шпееру, личному архитектуру Гитлера. Как можно представить, Хадид с ее весьма нестандартным видением было сложно найти клиентов в тот период. Политически говоря, Великобритания смещалась в правую сторону, поэтому ценились те архитекторы, которые бы в этот тренд попадали. Затем были 1990-е и 2000-е годы, которые принесли противоположные идеи, и Заху с ее футуристическими проектами, вдохновленными, кстати, русским конструктивизмом и деконструктивизмом, стали замечать. Однако здесь уже посыпались другого рода обвинения: некоторые издания критиковали ее за сотрудничество с диктаторскими режимами в связи с тем, что она спроектировала Центр Гейдара Алиева в Баку и должна была спроектировать конференц-зал в Ливии в эпоху правления Каддафи. Здесь мы опять видим тесную увязку архитектуры и политики. В остальном же большинство источников о Хадид базировалось на том, что ее проекты были дорогостоящими, сложными в исполнении и слишком неординарными. Отмечу, что в Москве есть даже здание Dominion Tower, спроектированное по дизайну Хадид. Также она спроектировала частный дом для российского предпринимателя Владислава Доронина, которого называла русским Бондом (это который агент 007). Обо всем этом мне пришлось читать долго и детально, чтобы написать работу по критериям. Сложность была не только в том, чтобы рассмотреть дизайнерские решения Хадид в широком социо-культурном и политическом контексте, но еще и описать их в качеств арт-критика. Хорошо все же, что мое базовое образование связано с политологией, а там нас учили описывать разное. По поводу других эссе, написанных моей рукой, можете прочитать тут. Подписаться на The Lonely Shepherd’s Journal

#English_in_useВ ближневосточной тематике есть понятия, в которых студенты годами делают ошибки при переводе. Про «гульфные страны» я уже рассказывала тут, а есть еще вечные проблемы с West Bank (Западный берег реки Иордан), Gaza Strip (Сектор Газа), Palestinian Authority (Палестинская национальная администрация) и Houthis (хуситы). Первые три имеют отношение к арабо-израильскому конфликту (Arab-Israeli conflict), а последнее к группировке, действующей в Йемене. За эти годы я, конечно, слышала всякое: «западный банк», «банк Запада», «полоска Газы», «палестинский авторитет». Тем не менее когда хуситов называют «ху..тами» или «ху.тами», я понимаю, что уже бессильна. Подписаться на The Lonely Shepherd’s Journal

#Навеяло: Чем я занималась помимо английского языка До января 2015 года, когда моя трудовая благополучно оказалась на полке HR-отдела в МГИМО (а до этого у меня был там ГПД), мне «посчастливилось» поработать на нескольких работах. Были, конечно, и весьма курьезные случаи, когда я, например, стаскивала пьяного начальника на первый этаж по мраморной лестнице, и довольно рутинные задачи в виде написания статей или писем. Это меня, конечно, закалило и позволило чувствовать себя впоследствии увереннее в качестве преподавателя и иногда письменного переводчика. Недавно, к примеру, ко мне обратился человек из Татнефти подготовить его к интервью с одной из зарубежных стран. Он стал мне рассказывать, что будет на повестке дня, и я тут же вспомнила, что примерно такую тему освещала в ходе своей работы в Росатоме. Поэтому я поняла, как этому студенту можно помочь, и на какие источники следует опираться. А теперь перейду к послужному списку, чтобы вы лучше поняли, на чей канал вы подписаны (кстати, всем подписчикам огромное спасибо за то, что вы реагируете и делаете репосты моих заметок). ⠀1) Центр Российского Бизнеса в Европе (09.2011 - 02.2012): мы с коллегой помогали шефу организовывать международную конференцию по здоровью и долголетию. Нужно было писать кучу писем на английском и русском языках, делать обзвоны, составлять программу и т.д. Нам даже тогда удалось съездить в Бельгию, где прошла конференция. Однако у нас с шефом оказались разные взгляды на функционал и на финальную оплату труда, поэтому наши пути разошлись. Плюс, больше крупных проектов у него в планах не было, поэтому мы ему и не очень были нужны со своими умениями. ⠀2) ОАО «ГСПИ» в ГК «Росатом» (10.2012 - 02.2014): полгода я искала работу, пока, наконец, меня не взяли сюда пресс-секретарем (примечательно, что без опыта). Помню, что внезапно на интервью один из сотрудников притащил инструкцию буровой установки на немецком и попросил, чтобы я ее перевела (у меня в бакалавриате МГИМО первым был немецкий). Сидя в холодном кабинете на верхнем этаже, стены которого были покрыты плесенью из-за подтекавшей крыши советской эпохи, а также имея дело со специфическим начальством, я поняла, что не так я себе представляла работу в госкорпорации. Хотя я должна была работать со СМИ, начальник считал, что выпускник МГИМО может выполнять и иные задачи, но бесплатно. Одну такую историю можно прочитать тут. Помнится, я даже на основании зарубежных и наших источников делала ему анализ рынка, где можно было проводить вывод из эксплуатации ядерно- и радиационно опасных объектов, а он это потом включил в свою презентацию. Тем не менее и наши пути разошлись в итоге. Затем в течение многих лет мне частенько звонил ночами другой начальник в пьяном состоянии и просил вернуться.⠀3) Центр научной политической мысли и идеологии (01.2014 - 08.2014): здесь я уже работала политологом, писав статьи и обзоры, а также давая свои первые комментарии в СМИ. Работа была тяжелая из-за объема, и мои взгляды часто не совпадали с начальством. Из-за понятных событий произошел еще больший раскол в идеологическом плане, а потом уже и в физическом. Плюс, шефу не понравилась часть моей главы для одного из сборников, а потом я узнала, что она кусками в этот сборник все же вошла.⠀4) Аудиторско-консалтинговая компания «Градиент Альфа» (09.2014 - 12.2014): тут моя аналитическая работа продолжилась, но уже в квази-экономическом разрезе. Помню, начальник меня шокировал своим советом: «Берешь информацию из одного источника и приписываешь ее нашей компании». У меня был испытательный срок три месяца, в ходе которого я работала удаленно, но мне становилось тяжелее сочетать это с обучением студентов, поэтому какие-то задачи я не успевала выполнять. В конце испытательного срока начальник потребовал, чтобы я стала работать в офисе. Я подумала и забрала трудовую, потому что в этой компании особого продвижения не светило. Больше никого на должность они вроде не взяли.Такая пестрая лента событий. Обычно вспоминая это, я про себя говорю: «Всем спасибо, все свободны».Подписаться на The Lonely Shepherd’s Journal

#Об_истории: Что могло случиться с устными и письменными переводчиками в прошлом?Читая на моем канале те или иные переводческие истории/байки, вы, скорее всего, заметили, что судьба участников обычно складывалась следующим образом: они либо получали выговор или теряли свою работу в случае каких-либо провалов, либо продолжали выполнять свои функции. Про гибель переводчиков в ходе военных конфликтов или иных форс-мажорных обстоятельств рассказывать смысла нет, такое случается сплошь и рядом. А вот заглянуть в далекое прошлое и узнать, что могло ждать переводчиков, когда они занимались своим привычным делом, стоит.Безусловно, нехорошее предчувствие может появиться, если мы задумаемся о судьбе переводчиков религиозных текстов. Действительно, история перевода той же Библии довольна кровава: церковь жесточайшим образом преследовала тех, кто посягал на священный текст и хотел сделать его доступным для тех, кто не умел читать его в оригинале или на латыни. Первым на ум приходит Джон Уиклиф (John Wycliffe), который вместе с соратниками сделал перевод Библии на английский язык в 14 веке. Ему избежать наказания удалось из-за своей смерти в 1384 году, а вот соратников сожгли заживо. Тем не менее спустя 40 лет останки Уиклифа выкопали, сожгли и утопили в реке Свифт. Следующая история связана с лингвистом Уильямом Тиндейлом (William Tyndale), который был сначала задушен , а потом уже сожжен у столба (strangling and burning at the stake) по обвинению в ереси в 1536 году. Некоторые источники говорят, что дело было вовсе не в переводе, а в других деяниях против церкви, но думаю, что без его желания донести слово Божье до всех не обошлось. Помимо Уиклифа и Тиндейла можно еще вспомнить Джейкоба ван Лисвелдта (Jacob van Liesvelt), который опубликовал первый перевод Библии на голландском на основе перевода Мартина Лютера. Его обвинили в распространении версии Библии, которая не была одобрена церковью, а затем уже в 1545 году обезглавили (beheading). Если мы посмотрим еще дальше, например, в эпоху Древней Греции, Римской или Византийской Империй, то там будет сложно найти примеры наказаний именно для переводчиков. Однако можно предположить, что любая переводческая ошибка могла трактоваться как измена или попытка подорвать авторитет власти, а значит, могла стоить переводчику жизни или какого-либо органа. Например, в Византии практиковалось ослепление (blinding) или отрезание носа (rhinotomy). Я уже писала, какие пытки и издевательства применялись теми же ассирийцами, так что византийцы не были в этом деле новаторами. А вам известны случаи, когда участи переводчиков сложно было позавидовать? Использованные ресурсы: 1) The murderous history of Bible translations, HistoryExtra2) The Bloody History of Bible Translators, LARBПодписаться на The Lonely Shepherd’s Journal

#Об_историиИз книги Макса Хейстингса «Первая Мировая Война. Катастрофа 1914 года»: Тем, кто считает, что лишь современные СМИ склонны к преувеличению, фантазиям и лжи, полезно посмотреть, какой разгул вымысла и нелепых слухов царил в мировой прессе в 1914 году. Daily Mail опубликовала подробный рассказ о победе в полностью вымышленном морском сражении. […] Мало кто из журналистов, которым поручалось писать о войне, разбирался в военном деле, и их дилетантство давало о себе знать. Началу траншейной войны французская пресса сперва обрадовалась, увидев в ней трусливую уловку немцев, которых тут же презрительно окрестили «кротами». Многие газеты охотно муссировали слухи о слабостях противника, упадке боевого духа и перебоях с питанием. Австрийские города якобы умоляли итальянцев спасти их от надвигающейся голодной смерти, а Германия, если верить печатному слову, безуспешно пыталась вербовать тех же итальянцев на смену мобилизованным фабричным рабочим. […] Немецкие газеты не отставали. Франкфуртская Oder-Zeitung напечатала статью «Наши брандербуржцы на Эне», автор которой, военный корреспондент, восхищался способностью солдат навести уют в траншеях и смотреть на происходящее с юмором. Окопы, по словам корреспондента, были «добротно обставлены», а лагеря на передовой напоминали американский фронт из «Кожаного чулка» Фенимора Купера. Война изображалась как необходимое для закалки мужского характера испытание. Склонность к фантастическим выдумкам продемонстрировали все европейские народы. 29 сентября писатель Артур Мейчен написал короткую заметку для лондонской Evening News - о явлении солдатам британских экспедиционных войск под Монсом святого Георгия с войском лучников Старой Англии, которые осыпали немцев дождем стрел, и 10000 врагов пали без единой царапины. И хотя произведение Мейчена имело все признаки литературного вымысла, огромное число людей решило, что автор описывает реальные события. Из книги Я. Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»:Для обстоятельного историографа, как я, главное — составить план наших побед. Например, вот здесь я описываю, как наш батальон (это произойдет примерно месяца через два) чуть не переходит русскую границу, занятую сильными отрядами неприятеля,— скажем, полками донских казаков. В это время несколько арабских дивизий обходят наши позиции. На первый взгляд кажется, что наш батальон погиб, что нас в лапшу изрубят, и тут капитан Сагнер дает приказ по батальону: "Бог не хочет нашей погибели, бежим!" Наш батальон удирает, но вражеская дивизия, которая нас обошла, видит, что мы, собственно говоря, мчимся на нее. Она бешено улепетывает от нас и без единого выстрела попадает в руки резервных частей нашей армии. Вот, собственно говоря, с этого и начинается история нашего батальона. Незначительное происшествие, говоря пророчески, пан Ванек, влечет за собой далеко идущие последствия. Наш батальон идет от победы к победе. Интересно, как наши люди нападут на спящего неприятеля, но для описания этого необхидимо овладеть слогом "Иллюстрированного военного корреспондента", выхолившего во время русско-японской войны в издательстве Вилимека. Наш батальон нападает на спящий неприятельский лагерь. Каждым из наших солдат выбирает себе одного вражеского солдата и со всеи силой втыкает ему штык в грудь. Прекрасно отточенный штык входит как в масло, только иногда затрещит ребро. Спящие враги дергаются всем телом, на миг выкатывают удивленные, но уже ничего не видящие глаза, хрипят и вытягиваются. На губах спящих врагов выступает кровавая пена. Этим дело заканчивается, и победа на стороне нашего батальона. Подписаться на The Lonely Shepherd’s Journal