Ташкент-Тбилиси

Наконец посмотрел «Влюбленную рыбку» (1989) Абая Карпыкова, представителя казахской новой волны (см. книжку «Целинного»). Это своего рода одиссея, путешествие из деревни в город и обратно. При этом деревня – это не идеализированная пастораль, утраченная жителями города, но все еще доступная для советских колхозников, а позднесоветская депрессивная пустошь, зона, производящая сомнительных элементов, стремящихся в город. И город – не модернистское торжество разумного, доброго и вечного, а абсурдистский круговорот агентов позднесоциалистической реальности: товарищей из Африки, советских бюрократов-коррупционеров, городских сумасшедших, you name it. И утопический идеал позднесоветской и постсоветской интеллигенции (и авторов фильма) – это не конкретный политический режим и идеология, а циркуляция сама по себе, своего рода пофигизм. Когда человек превращается просто в свободного агента в потоке предметов, живых тел, субъективностей и аффектов – множества ролей, которые можно просто исполнять. Понятно, что через 30 лет эта утопия и этот идеал уже не работают – возможно, свободная циркуляция все еще остается базовой моделью и целью, но приходится делать множество оговорок. Например, проговаривать, что участие в свободном потоке – это привилегия и что за бортом циркуляции остается подавляющее большинство «нормальных людей». Что за словом «циркуляция» скрывается непроговоренная агентность, воля и сопротивление (природы, людей, организаций, воображаемых сообществ), а также невидимая инфраструктура, устойчивость которой охраняют многомиллиардные бюджеты транснациональных корпораций, государств и военных альянсов. Фильм можно посмотреть здесь.

Статья Александры Новоженовой об Андрее Платонове и взаимосвязи между человеком, природой и техникой. Основной тезис заключается в том, что где-то между революционными 20-ми и первыми годами активной индустриализации (первая и вторая пятилетка) происходит определенная эволюция Платонова, наивный технический детерминизм уступает место диалектическому пониманию этой взаимосвязи. По словам Новоженовой, представления 20-х о всемогуществе электричества утопично и наивно, не потому что представляет из себя неосуществимую фантазию об идеальном обществе, а потому что не оставляет места энтропии, ошибке и сопротивлению природы. В 30-е у Платонова происходит своеобразный диалектический поворот – можно сказать, что это происходит в результате длительного наблюдения за реальностью социалистической стройки, когда с одной стороны природа сопротивляется, а с другой стороны машина оказывается слабой и неустойчивой. Эта статья довольно точно комментирует то, что я сейчас читаю в материалах со стройки в Чирчике, развернувшейся в 30-е годы, когда посреди гор под Ташкентом строили сразу две электростанции, гигантский комбинат и всю сопутствующую инфраструктуру. В газете Чирчикстроя очень много бойких разоблачений «маловеров, нытиков, дезорганизаторов, лодырей, прогульщиков и рвачей», но понятно, что по ту сторону этих советских штампов разворачивалось драматическое состязание между слабым человеческим телом и суровой реальностью. Довольно сложно представить всю эту картину – когда природа радикальным образом конвертируется в инфраструктуру. Что за силы помогают человеку во всем этом участвовать? Неужели только принуждение? Вряд ли. «Диалектическое сопротивление природы технике, а не освобождение человека машиной Платонов делает основой своей этики», – пишет Александра Новоженова. Мне кажется, эту платоновскую этику замечательным образом иллюстрирует его короткий рассказ «В этом прекрасном и яростном мире». Это короткая история машиниста Мальцева, который сталкивается с неведомыми силами природы, а также его ученика Константина, который пытается при помощи научного эксперимента помочь своему наставнику, но немощность человеческого тела подтверждается с новой силой. «Я боялся оставить его одного, как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира». Рассказ Платонова можно послушать на YouTube в исполнении Михаила Глузского, а текст покойной Саши Новоженовой можно прочитать здесь.

Любопытный воркшоп, посвященный печи (пожалуй, самая уютная архитектурная типология). Встреча пройдет 2 и 3 декабря в Дилижане (Армения). Ведущая воркшопа – архитекторка и художница Наташа Крымская. Чтобы принять участие, нужно заполнить форму здесь.

https://www.womenofideas.com/

Выпустили материал о Дагестане — регионе, вокруг героев, истории и повседневной жизни которого ходит множество противоречивых мифов. Как сформировалась надэтничная общность «дагестанец»? Как менялся образ Шамиля со времен Кавказской войны до сегодняшнего дня? Какую роль играют шариатские нормы в разрешении конфликтов? Какое положение на Восточном Кавказе занимали горские евреи?Из комментария Екатерины Капустиной об истории Дагестана как территориального образования:Русским туристам, которые приезжают в Дагестан, тяжело понять такую дробность и полилингвальность. Большая часть мира — билингвы или полилингвы, но русские — это плюс-минус единая группа, исключение из правил. Это монолингвы — люди, которые говорят только на одном языке, у которых нет даже сильно различающихся диалектов. Люди, которых очень много, больше 100 миллионов, но при этом идентичность одна. Андиец знает аварский, потому что его в школе как родному языку учили аварскому. Он знает что-то из кумыкского, потому что у него сестра вышла замуж за кумыка. Он знает русский, да еще в медресе получил знания арабского. Мир очень сложный, идентичностей может быть много, это важно. В Дагестане это прекрасно понимают.