Tata Oleinik

Как говаривал Бокаччо, «давайте же отвлечемся ненадолго от нашей чумы и поговорим о х.ях!»С тех пор, как Alfa School стала играть такую значительную роль в жизни нашей семьи, я все чаще задумываюсь о вопросах языкознания. Например, является ли таковое знание всегда столь уж бесспорным благом? Вот, например, у меня не то чтобы на заре не такой уж невинной юности на поле языкознания случилась пиррова победа. В приятной, но не слишком близкознакомой тусовке мы затеяли игру «Кто знает больше слов, обозначающих «х» на разных языках». Всем раздали ручки и бумажки, и я выиграла блистательно, обскакав ближайших соперников на два корпуса. Люди с трудом нацарапали штук по шесть-семь, а у меня, если память не изменяет, счет подбирался к двум десяткам. Зайн, кир, поц, бибис, шванц, дик, прик, кацо....Как и положено рефлексирующему интеллигенту, я принялась оправдываться. Вроде как я не специально, просто языки люблю и память хорошая. Сидящий рядом со мной бородатый муж ученой наружности скатал в комок свою пустоватую бумажку и назидательно сказал: «Если бы просто память была хорошая, ты на всех этих языках знала бы и слово «цветочек».Сейчас я знаю, что бы я ему ответила.Я бы этак с достоинством склонила голову и сказала «Сир, не я проектировала разум человеческий! Не я вкладывала в него особую внимательность к вещам запретным, не я настраивала память на то, чтобы сохранять, прежде всего, информацию об опасном и порочном!» Но тогда я была еще в том возрасте, когда хихиканье в ответ на любую фразу считалось достойным ответом — этой лазейкой и воспользовалась.

Больше всего близких друзей и родных людей у меня нашли себе чудесные места для проживания. В России, в Украине (Киев, Волынь, Сумы, Житомир), в Израиле (Тель-Авив, Хайфа, Ашкелон) и в США (Калифорния). Почти каждое утро уже даже неприлично сказать сколько времени начинается с переписок.Девизом эпохи для меня совершенно точно стало: "Ну, как вы там?"Хорошо хоть в Судане у меня знакомых нет, тут повезло..

10 часов, (столько в результате длился драмарафон), мы, конечно, не высидели. Сбежали к живущей неподалеку Юле чай пить. Сложные у меня отношения с современным театральным искусством. Но, знаете, пусть я ничего не смыслю в режиссуре, тонкостях актерской игры, сценречи и сцендвижениях, но зато я разбираюсь в словах. И могу с полной ответственностью заявить, что большинство монологов, звучавших вчера на сцене, были катастрофой. На фоне которой даже моя шуточная пустяковая стилизация смотрелась неуместно, если под "уместностью" мы понимаем соответствие средней норме происходящего. И то, что актеры и режиссеры все-таки ухитрялись выдаивать из этой дохлятины какие-то образы, эмоции, придавать ей легкую видимость смысла - это было круто. Талантливый актер даже инструкцию к туалетной бумаге может превратить в произведение искусства. И все же это было серьезное испытание. Леша к концу первого акта, после трех часов и семнадцати пиес, был бледен, как мел, а его темные глаза были преисполнены такой живой мукой, что я чуть было не предложила остаться на второй акт - чисто из естествоиспытательского азарта. Но инстинкт самосохранения взял верх над садизмом, и в антракте мы тихой сапой уползли в кусты, откуда рванули к дороге - вызывать такси до Юли. Приехало такси с прозрачной крышей, сквозь которую на нас падал звездный свет. Таксист протянул мне микрофон. - О, нет! - прошептал почти беззвучно Леха. - Магомаева любите? И всю дорогу до Юли мы с таксистом на пару исполняли "Море, море" Муслима Магомаева. Мне приходилось слышать, что в Алматы популярны караоке-такси, но до вчерашнего дня я считала это городским мифом - Прекрасно! - сказал таксист, тормозя. - Вот так и надо петь! Ноты, тональность...- это все необязательно, главное - чувство, да? Хотите, еще кружок сделаем? Я проверила лехин пульс и с глубоким сожалением отказалась от заманчивого предложения.

Ну что, сходили. Впечатлениями основными поделюсь позже при случае. А вот так читали моего Гань Бао.

Полезла смотреть новый перевод "Мэнсфилд-парка" (чудовищный настолько, что я и писать об этом безобразии ничего не желаю, отмечу только, что легкое бодрящее присутствие ИИ и автопереводчика чувствуется там в каждом абзаце). И, разумеется, под книгой - много комментариев читателей. Но не о том, что "отхватить себе богатенького мужа и быстро выскочить за него" - не самый подходящий стиль для передачи бель летра Джейн. О. Нет, все обсуждают тяжелую судьбу женщин при царизме... тьфу ты, ну, вы поняли. Очень читатели переживают за бедную Фанни, вынужденную срезать розы в жаркий день и помогать богатой тетушке с рукодельем. И на целую неделю у нее лошадку отобрали, так что несчастна сиротка не могла по парку кататься. Судьба двух братьев Фанни, которых в одиннадцать лет отправили во флот гардемаринами - во время наполеоновских войн, отметим, чтобы они там "испытали все трудности, которые приносят война и походы" - никого не заинтересовала, конечно. Ну, мальчишки же, чего о них... это нам, девочкам, как всегда пельменей недодали. Но особенно меня заинтересовали многочисленные комментарии любителей Остин, которые спешили сообщить, что сама Остин тоже была "приживалкой при родственниках", а книжки ее особо денег не приносили, потому что "литература не считалась приличным для женщины занятием и книг, написанных женщинами не покупали".С какой стати люди пишут эту ахинею -я догадываюсь. Популярные стереотипы, пусть даже не имеющие отношения к реальности, но зато приятно поглаживающие наше чувство недопельменности, рулят. Да, Джейн Остен не составила себе состояния литературой - хотя те несколько сотен фунтов, которые она заработала писательством, -тоже весьма приличная сумма по нынешним временам. Но проблема была не в ее поле. Вообще и никак. Просто такая литература - ироничный психологический реализм - тогда была не самой популярной, и творчество Джейн читатели распробовали не сразу, а она, к сожалению, умерла слишком рано, чтобы застать свой триумф. А так-то самым продаваемым и успешным автором, абсолютной звездой того времени была женщина. Анна Радклиф с ее бесконечными "Удольфскими тайнами" . А Энн предшествовал целый выводок популярных ( и очень, очень неплохо зарабатывавших) романисток 18 века , имена которых вам сейчас ни о чем не говорят, потому что читать всю эту кошмарную лабуду со скелетами под черными покрывалами, всех этих Фанни Берни, Софи и Клар, сегодня могут только специальные люди, сильно стукнутые историей литературы. Хотя у Берни - любопытные дневники, да. Кстати, не переведенные, только ИИ об этом не проболтайтесь!