Возможно, твой сосед

Чувство счастья—Мы потеряли вкус к счастью, — грустно выдыхая сказал мужчина.— О чём ты сейчас?— Да обо всём. Несёмся все куда-то… Всё вокруг кричат об успехе, деньгах, брендах, тачках. И ведь тошнит уже. У меня не самая маленькая зарплата, не самый убогий дом… А внутри себя ощущаю — будто нищий. Все такие яркие, ухоженные, уверенные. Летают первым классом, катаются на супер-бизнес-элит классе... Надоело.— Ну и что? — спросил его друг, — Что в этом плохого?— Да ничего, я просто не хочу быть таким. Мне нравится моя работа, моя семья. Отпуск без пафоса, без «бизнеса» и показухи. Но я будто потерял себя. Как вообще прожить обычную жизнь — не мечтая о каком-то вечном, неимоверном успехе?И правда... Как?

Сегодня, дописывая историю для книги, меня внезапно посетила мысль: что такое один час жизни для человека?Мой подопечный за час прожил целую жизнь — длинную, мучительную, мрачную, словно тянущуюся сквозь вечность. За этот час он успел испытать смерть, проститься со всеми и… оплакать их, познать сумасшествие, беспомощность, немыслимый страх и принять в итоге свою судьбу. А затем воскреснуть.Все это — в пределах одного часа.А вот другие мои подопечные? Многие из них не смогут вспомнить, что творилось в их жизни последние реальные годы — те самые, что пронеслись словно миг. Почему? Скорее всего, виной их погружение в рутину, в бесконечное повторение одних и тех же действий, в погоню за бессмысленными задачами, навязанными кем-то и зачем-то. Эти люди не запоминали свою жизнь — она ускользала, бежала от них. А они медленно плелись за ней, не понимая, зачем им дарована жизнь.Но были иные. Те, чьи решения влияли на судьбы и жизни других. Для них неделя тянулась как годы, а год жизни казался вечностью. Время растягивалось, словно резиновое полотно, и каждый момент наполнялся смыслом и весом. Но даже они однажды вступали в тот самый круговорот: когда спасение жизней становилось привычкой, обыденностью, рутиной. Тогда и для них время начинало бежать, словно в ускоренной перемотке, и важность каждого прожитого мгновения забывалась, спасённые жизни не откладывались в памяти. Даже судьбоносные ошибки хоронились на собственном кладбище забвений.И вот вопрос: нужно ли менять это? Стоит ли бороться, чтобы замечать каждый прожитый год, каждую секунду?Мой подопечный из описанной выше истории, наверняка, ответил бы «нет». Но остальные — они же жаждут видеть и чувствовать жизнь, а не нестись по ней с закрытыми глазами, обделённым слухом и ощущениями.Как же этого добиться? Как не оказаться стариком без воспоминаний, без удовлетворения от прожитого времени? Как сделать так, чтобы каждый час, каждая минута стали наполненными смыслом?Порой кажется, что ответ лежит в умении остановиться, услышать себя и мир вокруг. В том, чтобы не просто бежать по накатанной колее, а проживать каждый миг осознанно, с вниманием и благодарностью. Только тогда жизнь перестанет быть бесконечной перемоткой, а станет настоящим, живым потоком — полным ярких красок и глубокой боли, радости и надежды.Красиво звучит, но есть ли в этом правда? Скорее всё намного прозаичнее... Час у моего подопечного удлинился тогда, когда смерть замелькала перед носом и он мог всё потерять. А вот как запомнить жизнь, когда просто блуждаешь по ней в полной безопасности — вопрос, на который у меня нет ответа.Может, он есть у тебя?

Оплата ее сияния...Она жаждала быть лучше, чем есть. Не жить — казаться. Образ стал её панцирем, маской, за которой пряталась обескровленная, нежеланная тень. Настоящая — не подходила. Зато придуманная — блистала. В неё вплетались дорогие бренды, глянцевые машины, надменный блеск чужих мечт. Деньги утекали с немыслимой скоростью. Доходов их семьи не хватало — но образ требовал лоска, золота и блеска.Истерики, скандалы… Выбивание последних копеек из семейного бюджета — всё ради одной, безусловно изысканной, но лишь сумочки. Не хватило... И тут она нашла выход. Блестящий, как и её образ, но крайне неблагоприятный для её мужа.— Я создаю тебе стимул расти, — повторяла она, вручая ему очередной кредитный договор. — Это твоя мотивация. Думай, как заработать больше.Он зарабатывал. Терпел. Всё больше работал. Изматывал себя. Считал, что должен. Что успех мужчины измеряется в дорогостоящем сиянии находящейся рядом женщины.Его хватило на три года. Долгих, изнуряющих, нервных года. А за ними — серьёзное психическое расстройство и длительное лечение в соответствующем учреждении.Сколько можно терпеть ради чьей-то иллюзии?Возможно, твой сосед.

Тень из прошлогоВечерний холод обжёг горло, когда она увидела ту самую машину — серебристый металл, тусклые фары, чёрная тень внутри. Сердце ухнуло вниз, ноги понесли в подъезд сквозь запах ржавчины и старости. Воспоминания разорвали тишину: сломанные кости, синяки, переломанные пальцы рук… Всё это — за лишний взгляд, ненужное слово, излишнюю похвалу других мужчин.Она не молчала. Полиция, суд — и его наказали на четыре года.А теперь он сидел в машине. Каждый вечер. Смотрел. Чего-то ждал. Пока однажды не вышел. Безмолвно пошёл за ней. Она споткнулась, влетела в квартиру, бросилась к глазку — пусто. Выглянула в окно: он стоял, курил, смотрел. Его взгляд прожигал её ненавистью, злобой и необузданной яростью.Спустя несколько часов он вернулся в машину, а она пошла в ванную: охладить свой разум и смыть дневную пыль.Вдруг — хлопок двери. Шаг. Ещё шаг. От страха она поскользнулась, неудачно ударилась о кафель, кровь. Сердце бешено стучало… пока не остановилось.Через два дня её нашла сестра, открыв дверь запасным ключом. Полиция сказала — он всё ещё в тюрьме. Камеры показали: машины не было.Кто тогда за ней пришёл?

Кровь текла по её щекам, в глазах стояли слёзы. И она прокручивала в голове один-единственный вопрос: почему я его простила?Домашнее насилиеВсегда актуальный вопрос. Как же так получается, что мои подопечные, живущие вместе в любви — хотя бы иллюзорно, — умудряются впадать во взрывную ярость и крушат всё своё окружение? Под их прожигающий гнев попадают все самые близкие — от детей до супругов. И уже прошедшие эпизоды ярко подсвечивают итоги таких отношений. О них я скажу ближе к середине данного монолога, а сейчас я бы хотел поразмыслить вот над чем.Моих подопечных учат прощению. Каждый из их окружения вправе совершать ошибки, как и они. Но есть ли место во всепрощении простому слову — хватит? Удары, побои, нервы, стресс… Всё можно ведь стерпеть, пройти, да простить, верно? А когда грань дозволенного переполняется — собранные чемоданы, переезд на время к родственникам, а затем прощение и… смерть.В одной из историй моей подопечной, которую вы уже видели... Муж избивал свою жену и ребёнка. А когда мать с дочкой решились на побег — полуголые, измазанные в крови, выбежали на улицу — их насмерть сбила машина...В смерти муж был не виноват, но если бы вовремя завершить болезненные, никому не нужные отношения и не вернуться назад, то вероятность продолжения её жизни была бы выше.Отсюда вытекает следующий вопрос:Так откуда берётся та ярость, которую теперь нужно прощать?Ревность, быт, усталость, стресс, комплексы и неудачи — это далеко не полный список тех самых ключевых точек старта для любых вспышек агрессии. Мои подопечные не хотели это лечить, исправлять. Нет, им было проще поддаться эмоциям и вогнать своих детей во всепоглощающий ужас, который будет сопровождать их всю жизнь.Другая сторона нашего вопроса — это удовольствие.Ох и удивительный народ — эти мои подопечные. Каждый раз умудряются поразить меня. И здесь кроется самый опасный нюанс для того сожителя, который сойдётся с человеком, получающим удовольствие от нанесения травм другим членам своей семьи. Здесь нет места привычной логике, здесь совсем другой мир. Мир, наполненный постоянным страхом. Ведь в любой момент — утром, после ужина или горячей ванны, после любезного разговора по душам — может произойти эпизод, когда мой подопечный решит, что настало время для его удовольствий и страданий противоположного пола.Так что же со всем этим делать? Терпеть и прощать? Или отпустить — и жить без страха и постоянного стресса?